Купец Мир-Асад и есть ближайший, документально подтвержденный предок Кашкаев, живший в XIX веке. У Мир-Асада, согласно этому документу, было семь сыновей. Нас интересуют двое из них — Мир-Гасым и Мир-Мевсум-хан. Мир-Гасым был известным религиозным деятелем, очень богатым. Прожил он недолго. Согласно семейному преданию, он-то и оставил потомкам первые 3 тысячи золотых, с которых, собственно, и началась коммерческая деятельность его сыновей. Старший сын, Мир-Хусейн, организовал в Гяндже коммерческое предприятие, которое успешно развивалось. Однако он рано умер, после чего семейное дело продолжил следующий по возрасту — Сеид-Али, ставший отцом нашего героя — академика Мир-Али Кашкая.
Мир-Мевсум-хан был военным консулом Ирана в Баку. После смерти своего брата Мир-Гасыма генконсул взял на воспитание его младшего сына, Мир-Джалиля. Не потому, что его потомки терпели лишения, — просто таков был обычай Кашкаев. К тому же в Баку мальчик мог получить лучшее образование.
Мы еще встретимся с Мир-Джалилем на страницах нашей хроники, а пока вернемся к Сеид-Али, ставшему в Гяндже крупным предпринимателем. Он-то и возглавил на рубеже XIX и XX веков большое семейство Кашкаев, проживавших в описанном выше особняке, каким он и предстал взору малыша, появившегося на свет в самом конце 1896 года. Первенца назвали Мир-Джамал.
— Пусть оберегает святость наших далеких предков, — сказал якобы в тот день Сеид-Али своей супруге Хабибе-ханум, славной своей красотой и дворянским родом, дочери Гаджи Джафарли, человека хоть и небогатого, но родовитого и уважаемого. Как и все матери, на случай рождения сына Хабиба-ханум запаслась красивым именем из народного сказания. Но герой сказания Джавидан, хоть и был великолепен, как лев, и смел, как тигр, однако же погибал, в конце концов, от рук недругов. Так что охранительные гарантии, предлагаемые особым статусом предков, вполне устраивали Хабибу-ханум.
…Она живет в «сеидляр махаллеси», пользующейся особым пиететом горожан. Ее муж, известный и уважаемый во всем городе человек. Он не похож на остальных мужчин-азербайджанцев. В отличие от большинства из них Сеид-Али говорит на русском и даже знает язык немецкий, а щеголяет в губернаторской аллее под шелест чинар в сюртуке с галстуком на шее, с диковинной тросточкой в руке. Только вместо того, чтобы на нее опираться, как это делают седобородые старики, Сеид-Али легко поигрывает тросточкой, что придает всей его фигуре особую стройность и изящество. Иногда он щелкает крошечной металлической кнопкой у самой ручки, и трость изрыгает огонь (разве это не волшебство?!), от которой Сеид-Али прикуривает свою длинную, как чубук, сигару.