А фельдшер, к слову, где? А… вот он, проталкивается в передние ряды! Рожа заспанная, помятая… Это не в укор!
Если нет пациентов, медику не возбраняется спать, читать или заниматься какими-то посторонними вещами, лишь бы он мог моментально или почти моментально перейти в состояние полной готовности к приёму пациентов. А вот чудовищный выхлоп перегара, несвежий халат и явно грязные руки – в минус! Не считая опоздания…
Сколько уже времени прошло с момента первого выстрела? Минут пять? Да как бы не больше… Что, за это время не было возможности помыть руки и добежать? Да хоть что-то!
От помощи отстраняюсь самым решительным образом. Это… сложно объяснить, но что-то вроде неписанных правил, согласно которым, если я демонстративно не принимаю помощь, то выказываю тем самым своё особое недовольство и не принимаю извинений.
Отряхаюсь сам, но по сути, скорее размазываю грязь. Как назло, недавно прошёл дождь, и хотя земля несколько подсохла, выгляжу я так, будто две недели пешим ходом шёл через вельд, ночуя прямо в одежде на сырой земле и совершенно не заботясь хоть о какой-то гигиене. Ощущение такое, что когда я сниму штаны, то и нижнее бельё окажется пропитанным грязью! Очень даже может быть, к слову…
Багаж в автомобиль закинули без нас, и мы расселись по обтянутым кожей сиденьям, пребывая не в самом радужном расположении духа. Особенно я, явственно ощущая омерзительную, и отчасти унизительную, сырость в штанах.
Ведомый, несмотря на болезненную рану, бодрится. Понятное дело, она болезненно ноет и тянет, но он точно знает, что ничего в общем-то страшного нет, и после томительных минут переживания облегчение захлестнуло африканера с головой.
– Ты правильно сказал, командир, – приложившись к фляге, внезапно подал голос Корнелиус, повернувшись вполоборота с переднего сиденья, – нечего нам на этом аэродроме делать! У моих родичей есть ферма возле города, и как по мне, так лучше садиться на пастбище у надёжных людей, чем вот так, со стрельбой.
– Хм… – я прекратил протирать саднящую щёку платком и убрал благоухающий дорогим алкоголем кусочек материи во внутренний карман.
– Поставить ангар недолго, – тоном соблазнителя добавил Борст, – да и выровнять землю труда не составит. Они и сами предлагали!
– Хм…
– Брауэры? – поинтересовался шофёр, без всякого стеснения влезая в беседу.
– Они, – кивнул Корнелиус.
– А-а… – не сумлевайся, командир! – отозвался водитель, перескочив на русский, – Знаю таких! Хорошая родова, правильная! Они в войну на фермах не отсиживались, да и сейчас, случись чево, первыми с ружжом встанут! У таких небось никакой чужой стрелок на их землю не пройдёт! Щаз! Да и работники – сыты, одеты, обуты и обихожены на зависть всем! К таким небось на кривой козе не подъедешь, они своим местом ух как дорожат!