Шлепки и сосание усиливались, и из их крошечных замочных скважин просачивался аляповатый желтый свет. Иногда рама кренилась, когда я проходила мимо, как будто кто-то наваливался на нее изнутри. Я остановилась, изучая розоватую жидкость, протекающую под одним порогом. Лужа пахла рассолом и отбеливателем и тихо шипела, когда скользила. Я попыталась заглянуть в замочную скважину, размером не больше ногтя, но это было бесполезно. Влажный шлепок предшествовал содрогающемуся стону, а затем в течение нескольких минут на металлическую крышу падало что-то похожее на брызги воды. Что-то булькало, как вода, стекающая в канализацию. Кто там был, и был ли он внутри? Неужели он купал эту женщину так же, как купал меня? Cамолюбие пылалo белым пламенем.
- Так ты нашла дорогу в Эмпориум[14], маленькая овечка? - промурлыкал он, выходя из двери в коридоре.
Я заикалась и не могла вымолвить ни слова, моя ревность висела на моей шее как мертвый груз.
- Тебе нужно было знать, что здесь происходит. Естественная реакция. Мне было интересно, сколько времени это займет, - oн улыбнулся, убирая ключ в карман и вытирая руки о кружевной платок. - И теперь ты готова, - протянув руку, он поднял меня с пола. - Это "Эмпориум плоти", где происходят самые захватывающие части нашей работы.
Впервые с момента нашей встречи он взял меня за руку, как равную, и мы пошли по коридору, как будто гуляли по парку.
- Здесь мы удовлетворяем фантазии, более сочные, чем тщеславие. Мы даем исследователям разгуляться, позволяем им узнать, что границы гораздо более покладисты, чем позволяет разум. Кожа податлива, это упругая, полупроницаемая мембрана. Она растягивается, впитывает, восстанавливается, ее можно переделать. Плоть - это в лучшем случае холст. Хочешь посмотреть? - oн остановился у двери.
Я кивнула, не желая показывать свою тревогу. Я наклонилась, готовая войти, но тут же отступила назад.
Лишенный кожи человек, женщина или мужчина, был раздет до мускулов и лежал в объятиях парящего существа. Все еще живого, его глаза были широко раскрыты, а рот безумно дышал. Кожа висела прямо за ними, не порванная и не поврежденная, очевидно, тщательно снятая, а тело лежало, сверкая, как новорожденный на руках. Из массы существа торчали арахнидные руки из белых суставчатых костей, и оно решительно вгрызалось в его плоть, издавая чешуйчатые инсектоидные трели изо рта, усеянного клыками. У твари не было глаз, а обнаженный позвоночник переходил в раздвоенный хвост, который метался из стороны в сторону. Оно с наслаждением разрывало человека на части, студенистые струйки слюны вытекали из мандибул, прожигая дыры в теле, которое дергалось в ответ. И жертва, и мучитель были поглощены работой.