Говорящая отвела меня на тот самый край деревни и показала на два дома – друг напротив друга через улицу. Что первый, что второй – оплавленные свечные огарки, покрытые копотью. А рядом с домами – ледяные наросты. Снег, касаясь раскалённых до сих пор домов, таял и застывал на морозе. И, конечно, у несчастных не было шансов. Никаких. Но, спасибо, мама, он будет у остальных уцелевших.
А в сотне шагов от деревни чернел высокий остов каменного колодца – среди обугленных древесных стволов, в окружении ледяного частокола.
– Там?..
Нема кивнула.
– Останься, – попросила я. – Поставь круг и защити людей, если тварь вырвется. Мне помогать не надо.
Она глянула укоризненно и обиженно.
– Ты же поняла, кто я, – я понизила голос. – Верно? Дело не в том, что я не нуждаюсь в помощи или считаю тебя бесполезной. Я не умею работать в паре. И со своей силой – тоже. У меня не всё получается. И я боюсь навредить тебе. Не спорь. Останься.
Нема нехотя кивнула. Я ободряюще улыбнулась и быстро разделась до штанов и рубахи, скинула в снег валенки и сумку. И вроде собралась, но…
– Ты не об этом «скоро» говорила? – спросила опасливо.
Говорящая тоже улыбнулась и отрицательно качнула головой. «Шамир в помощь», – прочитала я по губам. «Попутного мира», – желали мои предки.
Растопив ледяной частокол, я осторожно заглянула в колодец. Крышки не было, и снизу дохнуло сырой, грязной тьмой – такой плотной и необычной, что даже я ничего не видела. Вообще ничего, кроме обледенелых стен на расстоянии вытянутой руки.
Я скатала несколько искр в клубок и бросила его во мрак. Он завис, озаряя грубую кладку. Крупные камни в трещинах, убегающие вниз круги широких щербатых карнизов. Когда в жару колодец пересыхает, вниз за водой спускаются именно по этим карнизам, ширины которых хватит, чтобы встать и поставить вёдра, вспомнились объяснения из детства.
Мелкой меня всегда тянуло в прохладную и таинственную тьму подземий. А сейчас это последнее место, где я хотела бы оказаться.
Но…
Сплести искристую верёвку – обвить колодец парой колец и завязать узлом – и вниз. До первого карниза. До второго. До третьего. Мерцающий клубок спускался впереди меня, верёвка светилась, но я по-прежнему видела лишь голые и скользкие стены.
– Так. Вёрт, давай-ка вниз. Да, помню, что дыхание Стужи не пустило тебя на порог. И дыхание Зноя не пустит. Зато так я пойму, где оно прячется.
Я насчитала десять карнизов, когда мои ноги, наконец, коснулись дна – неровного, скользкого. Наверху уже совсем стемнело, и сумеречное зимнее небо сливалось с тёмными стенами. А внизу было пусто. Только я, Вёртка… и низкое отверстие в стене – оплавленный пролом. А рядом – никаких обломков, каменной крошки или пыли.