Марк смутился. Скосил глаза на меня. Ну, думаю, это его пассия местная. Не то, что бы меня это сильно трогало. Но и спускать графинюшке такое я не собиралась.
— Как тебя зовут?
— Рэма, госпожа — она поклонилась и мне, но уже не так заманчиво.
— Сегодня ты свободна, Рэма. Я сама помогу мужу вымыться.
Девица растеряно глянула на графиню, на Марка с порозовевшими ушами, еще раз поклонилась и вышла.
— Сударыня, вы не могли бы поторопить прислугу? И я, и муж устали. Нам хотелось бы отдохнуть до ужина. Пожалуйста, пусть кровать поменяют прямо сейчас.
— Марк! Почему эта девка смеет мне приказывать?
— Мадам, не смейте называть мою жену девкой! И она не приказывает, а попросила. Хотя, как графиня, в своем собственном доме, вполне может и приказать. Достаточно фортелей на сегодня! Велите заменить кровать и я уже, черт возьми, хочу вымыться!
Мадам и ждущие её в коридоре фрейлины прошуршали платьями и, наконец-то, свалили.
Не думаю, что так уж сильно Марк хотел мыться, но он прекрасно понимал, как маман его подставила. У мужчины может быть сто любовниц, но, по дивным меркам средневековой морали, сталкивать лицом жену и любовницу не просто моветон, а открытое хамство.
Мы остались в комнате одни. Марк раздраженно повернул кресло к огню и уселся, гладя на пламя. Я подошла с боку и погладила его по плечу.
— Не злись! Я понимаю, что ты не виноват в этой встрече.
— Ты поняла, кто это? — он, кажется, удивился.
— Естественно. Но, Марк, пока я не могу быть твоей женой так, как положено, пусть будут девушки. Я не против и не собираюсь лезть раньше времени во взрослую жизнь. Только будь осторожен. бастарды и дурные болезни — не лучшее, что есть в этой жизни. А так — ну, не будешь же ты пять лет жить монахом.
— Замолчи, Катрин. Мы не будем обсуждать эту сторону жизни пока ты не вырастешь!
— Как скажешь.
— Ты замерзла?
— Немного.
— Иди сюда, малыш.
Когда слуги меняли кровать, а горничные застилали свежее бельё, они видели умилительную картину. Граф сидел у камина, глядя в огонь, а на коленях у него дремала юная графиня.
Вечером, на кухне, пожилая горничная, тётушка Шапо рассказывала:
— Так и задремала от усталости, прямо на руках у его сиятельства. А махонькая какая! Но не злая. Гута воду пролила — так ничего, не ругалась, по щекам не била. Так прямо и сказала: ничего, мол, страшного, просто вытри… Вот и ладно, что граф женился. Глядишь, будет в доме хозяйка хорошая.