30 мая 1992 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию 757 о введении экономических и других санкций против Союзной Республики Югославии (Сербия и Черногория), включая полное торговое эмбарго, запрет на полёты, а также на участие в спортивных и культурных мероприятиях.
Руководство России резко отрицательно отнеслось к политике Белграда и политически доминировавшего там президента Сербии Слободана Милошевича. Приоритеты у России и Сербии оказались разными. Ельцин поощрял развал Советского Союза с целью скорейшего прихода к власти в Москве. Проблемы оказавшегося в одночасье за границей русского населения в бывших республиках СССР были отодвинуты на задний план. Для Белграда же проблема сербского населения (и как они считали, сербских территорий) в Хорватии, а также в Боснии и Герцеговине приобрела первостепенное значение. Молчаливо согласиться с распадом Социалистической Федеративной Республики Югославия по образцу Советского Союза они были не в состоянии. (Как-то в разговоре со мной Милошевич бросил в сердцах: «Не отдавать же всё просто так!»)
Мне предстояло присмотреться к балканскому досье через неделю после введения антиюгославских санкций. Очень скоро почувствовал, какие нешуточные страсти кипят вокруг югославской темы внутри России. Бурной выдалась дискуссия в Комитете по иностранным делам Верховного Совета РФ, куда меня пригласили объяснить политику российского руководства. После моего выступления один уважаемый депутат, явно сильно переживавший происходившее, взял слово, назвал меня проамериканским замминистра и, подумав, добавил: «Враг всех народов». Правда, после этого он удалился, а председатель комитета принёс мне извинения.
Протест выплёскивался и на улицы столицы. Цитирую по газете «Правда» чуть более позднего периода: «Мэрия разрешила пикетировать Смоленскую-Сенную площадь только наполовину. А именно — сквер напротив мидовской высотки, на другой стороне улицы… Пикетчиков собралось не очень много: мэрия лимитировала число участников до „максимум 150 человек“. Поэтому оппозиционные партии и организации делегировали на Смоленскую-Сенную лишь по несколько представителей каждая… К пикетчикам вышел поговорить — надо отдать ему должное — замминистра иностранных дел Чуркин. Его окружили плотным кольцом, дискуссия получилась бурной. Я, честно говоря, посочувствовал дипломату: как карьерный государственный чиновник он вынужден защищать проводимый нынешним правительством политический курс. В отношении сегодняшней боснийской трагедии это ох как нелегко. Вот и на сей раз, похоже, получился „диалог глухих“».