Да и так страшная судьба ожидала две слободы по Торцу – их захлестнула черная волна. И хотя гарнизонные стрельцы и ополченцы отчаянно отбивались почти двое суток, но «единорогов» там не имелось, и ногайцам все же удалось взять их приступом. Неполная сотня защитников, пусть и с отличными ружьями, не сможет долго отбиваться от орды в несколько тысяч жаждущих чужого добра басурман.
Степняки их полностью разорили и сожгли, черные столбы дыма высоко поднимались в небо – жители других слобод и горожане только скрипели зубами от бессилия и ненависти к вековым грабителям. Ногайцы нахватали больше тысячи невольников, которых повели с огромным обозом награбленного добра обратно в степь.
Жители Владимира отбили приступы степняков легко – знакомство со шрапнелью привело разбойников в ужас, и они сразу отхлынули на безопасное расстояние, что дало столь нужное время для развертывания четырехсотенного стрелецкого полка из жителей города. И Волынский немедленно вывел войско в поле, оставив за крепостными валами ополченцев и несколько «единорогов», остальными орудиями значительно усилив свой отряд.
И стал выполнять в точности заранее подготовленный план, пройдясь с полком по линии слобод. И вот тут татары уже стали избегать решительного боя – теряя лошадей и людей от ружейного огня и шрапнелей, степняки устремились в бегство на юг, желая пограбить городки и слободы по Кальмиусу, а потом уйти в степь.
Но не тут-то было – от Феодоро подошли запорожские казаки числом в полтысячи, «надворные» и «стремянные» стрельцы в том же количестве и с «единорогами». А главное – с ними был государь Юрий Львович, хмурый, с побледневшим лицом, но удивительно спокойный.
Это только кажется, что степь огромная – равнину пересекают сотни оврагов и балок, с текущими в них ручьями. Склоны, порой внушительные, сильно мешают продвижению степной конницы, серьезно ограничивают ее маневр на местности.
Ногайские отряды стали методично загонять в такие природные ловушки и безжалостно засыпать шрапнелью сверху. А затем в бой вступали спешенные стрельцы, отбивая ружейным огнем попытки прорыва. И наступали дальше, стягивая петлю окружения и расстреливая с обрывов сверху скопившихся внизу степняков.
Впервые государь приказал брать пленных, причем как можно больше. А потому загнанным в низины татарам предлагали сдаться, сочетая словесные уговоры с обстрелами. Такая «дипломатия кнута и пряника», как выразился сам Юрий Львович, принесла скорые плоды. Стрельцы попросту вязали сдавшихся в ужасе кочевников.
Ситуация на третьи сутки резко изменилась в лучшую сторону для жителей «Новой Руси». Крымский хан Селим-Гирей увел большую часть орды по Кальмиускому шляху, перешел Северский Донец и вторгся в Слобожанщину. Но там, судя по прибывавшим вестникам, его поджидал «горячий прием». Заранее предупрежденные гонцами из Галича, слободские черкасы сами успели собраться силами. А с юга подошли донские казаки, что стали неутомимо преследовать татар, отбивая у них полон и добычу.