— Не знаю, — подумав, ответил Константин. — Кому-то очень хочется, чтобы между вами и Катей испортились отношения. Но кому?
«Пожалуй, единственный, кому все это было бы на руку, так это Анжелике, — подумал Константин невольно, но мысль эта показалась ему настолько нелепой, что он чуть не расхохотался. — Нет, не может быть. У Анжелики ведь что на уме, то и на языке. Заподозри она хоть что-нибудь, сразу бы мне об этом заявила. Да и не знает она, что Катя живет в Нью-Йорке. Наверное, какой-нибудь падкий до сенсаций журналист. Правда, почему бы и нет? Собирает материал про Катю и сочиняет эти дурацкие письма, рассчитывая на то, что когда-нибудь раздует из них целую сенсацию». Он слышал, что иногда так бывает.
— В общем-то, меня не слишком волнует личность автора этих писем, — заметил Стэнли.
Константин удивленно посмотрел на него.
— Я полностью доверяю своей жене, — сказал Стэнли. — Нас связывает очень многое, — добавил он с нажимом. — Меня беспокоит другое. Я знаю, что в прошлом Катя была к вам далеко не равнодушна. Сейчас я уверен в том, что Катя любит только меня, мы идеальная пара. Откровенно говоря, мне не по нраву эта поездка в Россию, — заметил он, — но я готов отпустить ее туда, потому что это принесет ей — больше известности, потому что я не хочу наступать на горло ее песне и потому, что перемена обстановки была бы для нее полезной. И кроме того, не забудьте, что я очень дорожу Катей и доверяю ей. Так что речь пойдет не о ней, а, скорее, о вас.
— Обо мне? — Константин достаточно неловко попытался сделать вид, что удивлен.
— Да, о вас, — подтвердил Стэнли. — Вы позволите говорить с вами предельно откровенно?
— Разумеется, — поспешил ответить Константин, почувствовав себя неуютно в этом доме, несмотря на то, что Катя устроила все с большим вкусом.
— Так вот, говоря прямо, мне не хотелось бы, чтобы вы напоминали ей о вашем общем прошлом. Его, конечно, нельзя забыть. Я уверен, что и в вашей, и в Катиной памяти сохранилось немало воспоминаний. Но бедная девочка перенесла большое горе, и виноваты в нем были целиком и полностью вы. — Последнее слово Стэнли произнес очень твердо, и в голосе его появились металлические нотки. — Я не хочу, чтобы она страдала снова. Сейчас она счастлива, поверьте мне. Так будьте благоразумным, не причиняйте ей боль снова.
— Да, но…
— И будьте так добры, — Стэнли оперся о стол обеими руками и склонился над Константином, — уйдите, как только гастроли закончатся. Оставьте ее в покое.
— Хорошо, — ответил Константин, чувствуя, что никогда, ни за что на свете он не сможет вот так просто потерять Катю во второй раз. Но мистер Спрингс прав: он причиняет ей боль, бередит старые раны, которые так, наверное, и не зажили до конца. — Хорошо, вы правы. Я так и сделаю. Да, я очень любил Катю, но теперь хочу для нее лишь одного — чтобы она была счастлива. Для нее счастье — быть с вами.