Пока письмо проделывало свой длинный путь в Нью-Йорк, я успела найти работу: устроилась переводчиком в одно из местных издательств. Так что теперь мы могли содержать Ленину квартиру вдвоем: заработок у меня был неплохой. Было стыдно жить у подруги, как приживалка. Конечно, заикнись я об этом, Лена посоветовала бы мне забыть и считать, что я у нее в гостях, и все тут. Но я так не могла. А начав зарабатывать, даже стала подумывать о том, чтобы снять квартиру или хоть комнату отдельно, чтобы не мешать личной жизни подруги, но на этот счет встретила настолько категорический отказ, что не считаться с ним было невозможно. Лена заявила, что поскольку в настоящее время она мой психолог, а я — клиент, в данной ситуации выпускать меня из виду ей никак нельзя. В общем, Лена намеревалась прекратить наблюдение только после того, как моя жизнь будет устроена, как следует.
Я позвонила маме, сказала, что у меня все нормально и что я работаю, узнала, что и у нее все хорошо, только она по мне скучает. Мою записку Косте она передала и рассказала, как это произошло.
Узнав все подробности, я смешалась. Значит, он ищет меня, чувствует, что виноват и хочет, чтобы я его простила и мы снова были вместе… Стэнли со своим ответом на мое письмо как-то сразу отошел на второй план, и я стала думать о Косте. Лена, приходя с работы по вечерам — она заканчивала позже — все чаще стала находить меня задумчивой. Я с тревогой размышляла над тем, что, может быть, у нас с Костей есть будущее, что мы встретимся, помиримся, и все пойдет по-прежнему. Однажды я, не сказав Лене ни слова, даже пошла на телефонную станцию и заказала междугородний разговор, но не смогла пересилить себя и положила трубку в тот момент, когда ее сняли. Наверное, это было глупо. Теперь я о многом сужу гораздо мягче. Случись со, мной то же самое сейчас, может быть, все сложилось бы по-другому, но тогда я была очень категорична: он не доверяет мне, и у нас с ним ничего не получится. И точка.
Я не стала заказывать второй разговор. Телефонистки, увидев, что я, не поговорив, выхожу из кабины, проводили меня удивленными взглядами.
Вернувшись домой с работы, я достала из чемодана небольшой сверток. В нем лежала фотография Кости, еще несколько снимков — мы вместе, его открытка к Восьмому марта и несколько других мелочей. На пальце у меня все еще было кольцо, которое он мне подарил. Я посмотрела на него. Кажется, пора попрощаться с Костей; у него будет своя жизнь, у меня своя. Я взялась за кольцо, чтобы снять, но почему-то передумала и положила сверток на место, в чемодан. Пусть лежит там, это ведь всего лишь вещи, не более того. Я не стану от них избавляться, со временем они сами перестанут иметь для меня значение.