Талли только перед ужином гулял, но с радостью кинулся к Бринн, и они вдвоем выплыли из дома. Как только они оказались достаточно далеко, Бринн села и заревела. Плакала она долго. Талли сидел рядом, положив голову ей на колени.
Через какое-то время Бринн высморкалась и погладила Талли по макушке:
– Все уже и так плохо. И как мне удается вечно сделать еще хуже? Не знаю, почему я все это говорю. И как мне теперь быть?
Глаза у Талли сделались грустными-прегрустными, словно он и рад бы помочь, да не может:
Бринн предприняла единственное, что смогла придумать, – поплыла к ламинариевому лесу. Она чувствовала себя беспомощной и жалкой и всю дорогу до рощи рыдала. И, завидев мирно качающиеся побеги ламинарии, ничуть не почувствовала себя лучше. А потом она увидела и того дагона, что уже встречала. Того, которого морская ведьма звала Йеном. Он подплыл к девочке с черепашонком.
– Что ж, и снова здравствуй, русалочка, – проговорил он. – И что это у нас тут за хнык-шмырг-плак? Я тебя чуть ли не с другого края океана услышал.
Бринн вытерла нос, пытаясь сообразить, что ответить.
Йен растянул губы в своей острозубой улыбке. Она вовсе не выглядела дружелюбной. Дагон подплыл поближе.
– Все нормально. – Бринн еще разок хлюпнула носом. – И в любом случае это не твое дело.
– Хмм… – протянул Йен. – Интересненько. Неужто эта маленькая русалочка до сих пор не может сотворить никакой магии?
– Нет, – отрезала Бринн.
Йен пожал плечами:
– О. Какая жалость. Потому что я тут кое-что придумал, что бы помогло. Но если помощь тебе не нужна, то тебе, наверное, и неинтересно. Да и дело это, как ты и сказала, вовсе не мое.
Он развернулся и поплыл прочь.
– Подожди! – крикнула Бринн, бросаясь за ним. – Ты серьезно? Ты правда можешь помочь?
– Я думал, тебе не нужна помощь?
– Ну а если бы была нужна – я не говорю, что нужна, но если бы – что бы ты мог сделать?
Острые зубы Йена вновь обнажились в улыбке, и дагон извлек из кармана жилета нечто похожее на украшение. Это было что-то вроде ожерелья с крупным рубиново-красным камнем на золотой цепочке. Йен с мгновение подержал подвеску, подхватив цепь чешуйчатым перепончатым пальцем. А потом повернул ее так, чтобы на гранях рубина заиграл свет. Камень вспыхнул и заискрился. Бринн во все глаза уставилась на него.
Украшение было прекрасно, и что-то в нем наводило на мысль, что подвеску изготовила какая-та древняя или далекая цивилизация. Но Бринн показалось, что в этой драгоценности заключено нечто большее, чем просто красота и необычная обработка. Она чувствовала, будто погружается в недра темно-красного камня. Он что, ее гипнотизирует? Она попала под какие-то чары? Бринн потрясла головой, дернула хвостом и отплыла подальше от Йена.