— Не верьте мне. Будьте такой, какая вы есть, — лепечу я. — Расслабьтесь, не играйте никаких ролей.
Она поднимает голову, и я замолкаю. Перекошенное, скорее уродливое, чем красивое, лицо её почти у моего.
— Спасибо тебе, — говорит Тоша и смотрит на меня.
Больше ни одно слово не способно вырваться из меня, её власть надо мной. «Приказывайте! — хочу попросить. — Выполню всё, что скажете». Но я молчу, я только погружаюсь целиком в её взгляд и тону в нём.
Я проводил Тошу, удостоверился, что она вошла в школу, и двинулся домой.
Только бы не встретиться с родителями!
Мне казалось, я изменил им, ушёл от них навсегда. Но я не привык ещё к этому состоянию — ухода и измены, мне нужно привыкнуть и найти слова, способные утешить родителей. А сейчас я не готов к встрече с ними.
К счастью, их дома не оказалось.
Записку сочинял очень долго. Как объяснить, почему не живу дома? Лживая получается записка: «Занимаюсь у Волечки. Тяжело мотаться взад-вперёд, до физики мало дней. Много консультаций». В общем, белиберда! Всё это не причины для ночёвки вне дома. Но ничего другого придумать не смог.
Вымылся, переоделся. Взял несколько своих книг — Станюковича, Дюма-отца, Ефремова, Брэдбери — нужно продать их и купить какой-нибудь еды.
Уютные полки с книгами, письменный стол, холсты, сложенные на тахте, — всё, такое привычное, родное, сейчас отстранено от меня, не моё.
Я спешу уйти из родного дома!
Теперь я не могу находиться одновременно и с Тошей и с ребятами.
Вот кончился последний экзамен. Всем классом мы провожаем Тошу домой. Я иду рядом, и от этого «рядом» деревья, и дома, и фонари качаются пьяные, плавятся в жарком солнце. Как все эти два года, несу её сумку и время от времени меняю руку, освободившуюся подношу к носу, якобы почесать, а сам нюхаю — долго потом её духами пахнет моя рука. По несколько дней вот уже два года после встреч с Тошей я не мыл рук, чтобы, расставаясь, оставаться с ней подольше. Нетерпеливый, сейчас, прямо здесь, на улице, не обращая внимания на ребят, жадно вдыхаю едва уловимый запах.
Ребята мешают мне. Иду рядом с Тошей, а смотреть на неё, говорить с ней не смею.
А она вообще не замечает, смотрит на ребят, слушает их болтовню.
Даже Тюбик пошёл сегодня провожать Тошу. Болтает легко, будто каждый день ходит с нами, городит какую-то чушь: о пороге взрослости, о высоком назначении нашей профессии. И другие балаболят без остановки. Громче всех и красноречивее — Волечка: о том, как хорошо мы прожили эти годы, сколько благодаря Тоше узнали, вспоминает о спектаклях, которые мы вместе смотрели, о наших поездках. Говорит и о будущем: нужно собираться почаще, раз в год обязательно.