Коул, как правило, задает темп, но сегодня он продолжает оглядываться на меня.
− Пять, поведи группу.
Я упорнее работаю ногами. Сколько еще раз я смогу потерпеть неудачу?
Как только Пять − чье выбранное имя я не могу вспомнить − берет инициативу на себя, Коул замедляется, пока мы не встречаемся.
– Что-нибудь новое сегодня утром?
− Нет.
− Ты выглядишь уставшей.
− Мало спала.
Мы заканчиваем наши три мили в тишине, но Коул остается на моей стороне весь оставшийся путь.
С каждым шагом, я надеюсь, что верну больше воспоминаний. Мое тело проходит через все правильные движения. Я принимаю душ, переодеваюсь в соответствующую спортивную форму и готовлюсь к завтраку с другими. Но это всего лишь мышечная память. Ничего полезного.
Мой желудок скручивается, в то время как мы входим в столовую, и от сочетания запахов хочется блевать, несмотря на то, что я голодна. В отличие от того, что было в КиРТе, у меня нет выбора в том, что есть. Кто-то протягивает мне поднос, и я отношу его к столу своего отряда.
С опаской, сую ложку в миску овсянки. Я ела это? Оно похоже на рвоту. Когда же опускаю ложку − она стоит прямо. Я решила вместо этого съесть яйца.
Гейб ухмыляется.
– Тебе нравилась овсянка.
− Ты издеваешься надо мной? Один рассказал тебе о моих проблемах с памятью? − я чуть не ошиблась и не назвала его Коул. Нужно собраться. Я не могу сделать это публично.
− Неважно − говорит Джордан. − Учитывается каждый калорий и питательное вещество. Ешь, или Фитцпатрик будет раздражена.
Гейб претендует на то, чтобы я бросила овсянку в его сторону.
− Клянусь, я начну подкупать этих зубрил в лаборатории на разработку таблетки, так, чтобы мы смогли забыть об этой заварухе с едой. Одна таблетка три раза в день. Так было бы намного легче.
− Пробовать на вкус тоже хорошо, – бормочет Саммер.
Леф тянется через Гейба за солью.
− Чем ты собираешься подкупить их, ха?
− У меня свои методы, − говорит Гейб. − Так, Семь, что ты помнишь?
Коул садится рядом со мной.
− Ничего, что она может обсудить с тобой.
− Ой, да ладно вам. Мне плевать на миссию, − Гейб поливает молоком овсянку. − Я просто хочу услышать о жизни на свободе. Никто из нас не жил там так долго прежде.
Гейб не единственный, кто заинтересован. Весь стол смотрит на меня. Находясь под давлением, я выбираю наиболее подходящую вещь, о которой могу рассказать.
− Помню, что еда была лучше.
Это кажется вполне безопасным, но даже оно приводит к большему количеству вопросов, поскольку люди начинают шутить. Прежде чем я могу ответить, кто-то пинает меня под столом.
Высокая женщина с явно обесцвеченными светлыми волосами, слишком загорелым лицом и серыми глазами сердито смотрит на нас, словно Бог, закипающий над расстановкой своих шахматных фигур. Она возмущенно скрещивает руки на груди, и ее ледяное неодобрение вычисляет меня. Будучи пешкой, меня пронизывает холод.