В общем, Адриан получил прозвище Грекулюс, «гречишка», и оно не было поощрительным. Римская элита восхищалась греческим культурным превосходством, но некоторые моменты греческой культуры были неприемлемы для римлян[60]. Время от времени они напоминали Греции о том, что Рим владычествует над ней, — словно компенсируя в своих глазах это превосходство. С предубеждением к грекам относился и Траян, опекун Адриана, говоривший, что «гречишки любят свои гимнасии». Он также не одобрял увлечение Адриана охотой.
К счастью для Адриана, Плотина, супруга его дяди, держалась иной точки зрения. Как и Адриан, она была увлеченным эллинистом. У них было много общего. Они получили прекрасное образование, ценили интеллектуальное общение, изучали философию и входили в ближний круг Траяна. Плотина души не чаяла в молодом и ярком воспитаннике своего мужа.
Хотя Плотина, возможно, по возрасту была ближе к Адриану, чем к Траяну, она приходилась Адриану кем-то вроде приемной матери. Она наверняка отстаивала его интересы в ключевые моменты его карьеры, начиная с образования. Плотина организовала Адриану занятия с одним из лучших учителей в Риме.
Плотина изучала эпикурейскую философию, созданную в Афинах несколько веков назад. Во времена Адриана в главном городе Греции еще существовала школа эпикурейцев. В наши дни эпикурейцем называют человека, который посвятил себя удовольствиям, в особенности чувственным и утонченным. Древние эпикурейцы, напротив, полагали, что желания должно ограничивать. Они были материалистами и считали религию суеверием, а лучшим советчиком человека называли разум. Они предпочитали трапезу в хорошей компании трапезе изысканной, а скромного работника уважали больше, чем того, кто выслуживается. Их девиз гласил: «Живи неприметно»; важнейшей ценностью они считали дружбу. Многие представители римской элиты были эпикурейцами. Некоторые политики считали, что эта система проповедует пассивные ценности, но на некоторые вопросы всё же отвечает.
Для Плотины, как и для Адриана, «грецизм» был не просто модным словечком. Римляне создавали свою империю силой, но Адриан считал, что перо могущественнее меча, а величайшее перо принадлежало грекам. Как и Гораций, он понимал, что «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила, / В Лаций суровый внеся искусства». Он считал, что Греция еще не растеряла глубокой мудрости, к которой следует приобщиться как можно скорее. Вероятно, на него оказывали влияние сразу несколько греческих философских школ того времени, включая эпикурейскую, и однажды он встречался с величайшим философом-стоиком Эпиктетом.