— А с нами, детьми простых рабочих пролетариев, нэпманские детишки, по справедливости, поделиться не хотят? А шо? Мы много не возьмём, одну корзинку вам, а одну нам, всё по справедливости! Вот только свою отварную курочку нам отдать не забудьте, вот не поверю шо ваши жидовские мамы вам кошерную курочку с собой не положили. Или вы уже сожрали наших куриц?
Вожак малолетних босяков явно наслаждается ситуацией. Говорит с лёгкой ленцой и как бы даже сочувствующе, вот только в это его сочувствие абсолютно не верю. Ещё в прошлой моей жизни не раз видел, как подобная ленца и сочувствие мгновенно сменялись беспощадной яростью. Окидываю опустевший берег внешне безразличным взглядом и с тоской понимаю, что никто к нам на помощь не придёт.
Компания подгулявшей молодёжи уже закончила свои посиделки, поднимается по заросшему склону и просто нас не видит. Потому-то эта гоп-компания и вылезла на берег, что здесь и сейчас им никто помешать не сможет. Похоже, если не разрулю ситуацию, то придётся действовать по «жёсткому» варианту. Ещё в моей «зрелой» молодости в девяностые годы тренер по боксу натаскивая нашу группу на самозащиту мне говорил:
— Миша, пойми и крепко запомни, ты не спортсмен и на ринге тебе не выступать. Выучи пару-тройку связок и оттачивай их до посинения. Возможно, когда-нибудь они тебе пригодятся. И если успеешь ударить первым, то возможно выиграешь жизнь.
Так оно и было пару раз, вот только в последней стычке удача была не на моей стороне. Я вскинул руки в примиряющем жесте и произнёс:
— Пацаны, всё понимаю и кипеша не хочу, забирайте продукты и разойдёмся краями.
— Ха! А пацанчик-то сечёт фишку! Микола, покидай все харчи в корзинку. Думаю, детишек дома их мамы пожалеют и покормят. Эй! Жидёнок, ты паскуда куда нашу корзинку поволок? Микола, шо за дела? У тебя из-под носа корзинку с нашими харчами тянут, а ты и мышей не ловишь! Ну-ка, разберись с чего это жиды такими борзыми стали. Наверное, давно не огребали?
— Мы не отдадим нашу корзинку! Нас дедушка заругает!
Арик мёртвой хваткой ухватился за свою корзинку, с другой стороны, в неё вцепился Додик.
— Я тоже не отдам свою корзиночку!
Соня подхватывает и прижимает к груди вторую корзинку, с презрением посмотрев в мою сторону. Вот хрен поймёшь этих баб, что старых что малых. Когда никому и даром не надо — так умные, прямо чересчур. А вот когда надо — так их мозг напрочь отключается! Она что не понимает, что я пытаюсь эту хреновую для нас всех ситуацию разрулить? Нет. Не понимает!
Вожак даже обрадовался такому развитию ситуации. Лохи сами подставляются, даже не понимая этого. Повернувшись ко мне, он ехидно скалится и в деланом изумлении разводит руками.