Современный биограф Вольтера Г. Крузеньер поддерживает февральскую версию: «Не удивительно, что, родившись 20 февраля, он из-за слабости здоровья был крещен лишь 22 ноября».
Вольтерист конца прошлого века Бон оговаривает допущенную причтом в акте о крещении Франсуа Мари Аруэ ошибку с именем его матери. Зато он приводит письмо родственника семьи, Пьера Бии, его отцу, отправленное из Парижа 24 ноября 1694 года: «У наших кузенов появился еще сын, он родился три дня тому назад». Но Бон, ссылаясь на другого биографа, Клюгенсона, называет иное место рождения Вольтера. Сестра метра Аруэ, мадам Маршан, жила в окрестностях Парижа, в прелестной деревушке Шатене. Беременная Мари Маргарит, или Мари Катрин — в том же письме Пьера Бии говорится, что она была очень больна, — перед родами поселилась у золовки.
Бон объясняет и почему, появившись на свет в Шатене, младенец был крещен в Париже. По действующему еще тогда ордонансу Карла V от 5 августа 1371 года, только парижским буржуа предоставлялось право приобретать и занимать высокие должности. А в этом праве для сына родители Франсуа Мари были весьма заинтересованы.
Другие исследователи, напротив, настаивают на том, что будущий Вольтер родился на подворье Шатле — высшей судебной инстанции Парижа, в доме, где семья продолжала жить и потом, и во всем прочем не отклоняются от метрических данных. Так принято в современной Вольтериане, западной и советской. Рене Помо, правда, указывая как дату рождения Франсуа Мари Аруэ 21 ноября, добавляет: «Сам Вольтер настаивал на том, что родился 20 февраля».
Разумеется, не столь существенно, родился ли великий человек 20 февраля или 21 ноября, в Шатене или в Париже, звали его мать Мари Маргарит, или Мари Катрин. Я привела эту путаницу, касающуюся таких простых фактов, лишь как доказательство того, что во многом, касающемся, казалось бы, столь досконально изученной биографии Вольтера, истину установить не просто. Будучи вообще великим мистификатором, Вольтер проявлял особую скрытность в том, что относилось к его происхождению и семье. По всей вероятности, это объясняется тем, что он хотел войти в историю не как Аруэ, но как Вольтер. Очень важна была частица «де» перед новой фамилией. Де Вольтер — означало поэт, равный принцу. Аруэ — сын нотариуса, казначея, хотя формально и этой фамилии предшествовало «де». А тут еще и угрожавшая по воле отца карьера по судебному ведомству… Этого сын ему никогда не смог простить. Тут, очевидно, и разгадка, почему Вольтер, свято чтя своих духовных отцов — Бейля, Монтеня, Фонтенеля, либертенов «Тампля», чтя их мадонну, позже Локка и Ньютона и даже иезуита отца Поре, не любил вспоминать о метре Франсуа и пошедшем по его стопам брате Армане.