Фаворитка Станислава Лещинского мадам де Буффлер оставалась верна любовнику и когда фортуна ёму изменила, относилась к герцогу Лотарингскому с не меньшей нежностью, вниманием, заботой, чем относилась бы к королю польскому, и отличалась таким же гостеприимством, как владелец Люневиля.
Все это создавало в маленьком дворце атмосферу, несравненно более приятную, чем в роскошных Версале и Фонтенбло, и Вольтер о принятом им приглашении не Жалел.
Что же касается Лещинского, он стал тем более страстным поклонником философа, когда тот подвергся преследованиям ненавидимой отцом французской королевы.
Мария была сверхблагочестива. Станислав, напротив, склонен к скептицизму и по религиозным убеждениям ближе всего к деизму. Признавая существование бога, он отнюдь не благоволил к божьим слугам на земле — духовенству.
Естественно, что подобный образ мыслей герцога Лотарингского еще увеличивал расположение к нему Вольтера. Жить в Люневиле ему нравилось. Много времени вместе с хозяином и Эмилией он проводил в «зале машин», простаивая долгие часы у телескопов и микроскопов. А в постель ложился, лишь до изнеможения насладившись беседой с владельцем дворца, столь же содержательной, сколь приятной. От политики они переходили к религии, от философии к литературе, касались бога, осуждали нетерпимость и мечтали о терпимости. Порядком доставалось от Вольтера и Лещинского иезуитам, и каждый разговор неизменно кончался сожалением о безумстве многих представителей человеческого рода.
Мы уже знаем, что здесь сочинялись и читались новые философские повести.
Гостеприимство, которым пользовались философ и его подруга в Люневиле, жизнь, легкая и приятная, комфортабельная — чего, казалось бы, можно было еще желать после козней и интриг Версаля и затворнического существования в Со, скрашиваемого только расположением старой герцогини дю Мец и работой? Но и здесь счастье Вольтера оказалось недолгим и непрочным. Слишком быстро начали омрачать дурные вести из Парижа.
Враги Вольтера не успокоились. Теперь они решили наброситься на его старые пьесы и переделанную трагедию «Семирамида». Доведенный до отчаяния, так он волновался за последнее свое детище, Вольтер, как ни странно это звучит, обратился с просьбой поддержать «Семирамиду» к королеве французской. Она осталась равнодушной и даже не ответила. Тогда он прибег к помощи маркизы де Помпадур. Эта обещала прочесть. Но обещать еще не значит обещание выполнить.
Не имея известий из Парижа и тревожась о судьбе трагедии, Вольтер решил секретно съездить в столицу. Эмилия на этот раз отказалась его сопровождать. Он поехал со своим секретарем Лоншаном и не рискнул появиться нигде, кроме кафе «Прокоп», постоянного- сборища литераторов, философов, ученых. Просидев там в темном углу, чтобы не быть замеченным и узнанным, весь вечер, Вольтер досыта наслушался разговоров о кознях своих врагов. Так ничего и не предприняв, он вернулся в Люневиль совершенно больным.