Но маркиза была перед Вольтером и виновата… Не столько в том, что полюбила человека, моложе и красивее его самого. Из-за Эмилии он далеко не полностью выполнил обещание, данное в «Философических письмах», — всеми силами бороться со старым режимом. То, что, следуя ее научным интересам, Вольтер в эти годы много занимался естествознанием, физикой, математикой, хотя и не было бесполезным для служения его главным музам — литературе, истории, философии, но отвлекало его ум и время.
С другой стороны, маркиза колебалась между увлечением Лейбницем и преданностью Ньютону. В спорах с ней и ее учителями, лейбницианцами, кристаллизовалось отрицание Вольтером доктрины «все к лучшему в этом лучшем из миров». А в деятельной пропаганде учения Ньютона и разоблачения картезианства они шли рядом.
Лесть королям, погоня за придворными чинами, креслом академика, частично тоже связаны с влиянием маркизы. Но-если принять во внимание, какой школой оказалась для Вольтера жизнь в Париже, Версале и Фонтенбло, то, что без нее он не написал бы первых циклов философских повестей и сказок, по этому поводу можно согласиться с Панглоссом или вспомнить поговорку «Не было бы счастья, да несчастье помогло».
Так или иначе, эти пятнадцать лет отнюдь не прошли для него бесполезно. Если Вольтер в 1734-м приехал в Сире уже известным писателем, философом, ученым, автором произведений, высоко ценимых современниками, среди них были и оставшиеся в веках, то в 1749-м покинул замок уже всемирно знаменитым мыслителем и художником. Притом это отнюдь не была еще его вершина. 60-е годы, когда он на нее поднимется, — впереди…
Пока же Вольтеру было невыносимо тяжело. Горе его после понесенной утраты казалось безутешным. Вероятно, он тогда не вспоминал и о мадам Дени, чувствуя себя безнадежно старым и больным.
Письма маркизы дю Шатле к нему почти все были уничтожены и до нас не дошли. Его письма к божественной Эмилии удалось разыскать через два с лишним столетия, немногим раньше, чем любовные письма к племяннице. Тогда же они были изданы и отдельной книгой, и в бестермановской полной «Корреспонденции Вольтера». В последней же мы находим и его письма друзьям о понесенной утрате.