Вознаграждая себя за то, чего лишал его ретроград отец, Фридрих хотел жить богатой, интеллектуальной жизнью и управлять страной старался иначе, чем покойный. Но притом все же оставался и сыном своего отца и, несмотря на просвещенность, деспотом, в чем Вольтер смог убедиться уже через полгода.
Вскоре после его приезда король имел случай показать другу, которого наконец залучил к себе, свою столицу в полном блеске, а его самого как самый почетный свой трофей — жителям Берлина. В августе Фридрих II устроил пышные празднества в честь любимой сестры Вильгельмины, маркграфини Байротской, и ее мужа. Размахом и изобретательностью, с которой проходили эти торжества, Вольтер был просто потрясен. Невиданная иллюминация всего города. Факельное шествие с сорока тысячами фонарей, большая карусель перед дворцом, три тысячи солдат, шпалерами стоявших на улицах. Во время карусели Вольтер сидел в придворной ложе и служил предметом всеобщего восторженного любопытства. Можно было подумать, что он главный герой празднеств. Сочиненное им по поводу этих торжеств четверостишие в прозаическом переводе звучит так: «Никогда ни в Афинах, ни в Риме не было более прекрасных дней и более изысканных наград. Я видел черты Париса у сына Марса и Венеру, присуждающую яблоко». В миф внесены изменения.
Таким же предметом всеобщего внимания и восхищения, как на карусели, он был и на других празднествах этого августа. В честь маркграфини был представлен «Спасенный Рим», и он играл Цицерона.
В «Мемуарах» отмечено странное сочетание аскетизма и эпикурейства прусского двора. Однако при любви Вольтера к роскоши и значении, которое он придавал хорошему вкусу, он не мог не радоваться личным пристрастиям Фридриха II к поэзии, театру, музыке, живописи, скульптуре, архитектура и не восторгаться великолепным зданием оперы, дворцами, построенными монархом для себя и членов королевской фамилии. Сан-Суси Вольтера просто очаровал.
Дворец был расположен над террасами холма, к нему вела широкая лестница, налево и направо — деревья, подстриженные на французский манер. Пруды, фонтаны, мраморные статуи, парк — все великолепно, во всем Вольтер узнает изысканный французский вкус. Любил он и музыкальную комнату, где Фридрих II исполнял на флейте мелодии Грауна. Действительно, необыкновенный суверен! Обедать со «скучными генералами, придворными, незначительными Гогенцоллернами» Вольтеру не приходилось. Но зато в узком кругу, за ужинами Фридриха II, он был самим собой. Еды не слишком много. Фридрих расходовал на все трапезы свои и двора всего 36 экю в день. Пили тоже весьма умеренно. Но сотрапезники воспламенялись от словесных перепалок.