Переписка Вольтера с Дидро, и когда стала более частой, и в ней согласия было уже много больше, чем разногласий, не приобрела такого интимного и влюбленного характера, как переписка с д’Аламбером.
Личной дружбы между ними так и не возникло. И когда Дидро все больше и больше понимал величие Вольтера и его роль в их общем деле, он, вероятно, мог бы написать так, как Гримм — мадам д’Эпине: «Надо стараться быть с ним (Вольтером. — А. А.) в хороших отношениях. Это человек самый обольстительный, самый приятный и самый знаменитый во всей Европе… Пока вы не становитесь его близким другом, все идет прекрасно…» Это не слишком справедливо. Вольтер умел быть превосходным другом, и у него было много близких друзей: д’Аржантали, Сидевиль, легкомысленный и неверный Тьерьо, отнюдь не совершенство — герцог Ришелье, Троншены… Список очень легко продолжить и увеличить.
Тем не менее и не связанные личной дружбой, и во многом очень разные Вольтер и Дидро принадлежали к партии философов. В нее входили также Гольбах, Гельвеций, Гримм, Морелле, аббат Рейналь, другие просветители, энциклопедисты. И главой партии был Вольтер.
Уже начиная с переезда в Делис и особенно в Ферне он придавал огромное значение единству партии и сердился на могущие повредить ей разногласия. 7 сентября 1764 года писал Дамилавилю: «Наши философы должны чувствовать, что проводят жизнь среди лис и тигров, и, не понимая этого, не в состоянии объединиться и держаться сплоченно». Призывами к сплоченности философов пестрят его письма разных лет и разным корреспондентам. Иной вопрос, что ему самому нередко приходится лавировать и быть обходительным с «лисами» и «тиграми», но не из малодушия и неразборчивости, а лишь в интересах дела.
Пренебрежение Вольтера к «Энциклопедии» много раньше и очень быстро сменилось симпатией и уважением, хотя и потом отношения со «Словарем» складывались неровно. Полученные Вольтером в Берлине сперва первый, а потом и второй тома его заинтересовали, хотя и не полностью удовлетворили. Уже тогда он поделился с Фридрихом II идеей собственного портативного «Философского словаря», реализованной много позже. Замысел был полемически заострен против «Энциклопедии» Дидро и д’Аламбера. В его словаре должна была быть не сумма человеческих знаний, но лишь самые главные вопросы и философское их объяснение.
Примечательно, что первые статьи для «Энциклопедии» д’Аламбер заказал ему в 1754-м, лишь для пятого тома, и тогда же началась переписка редактора с автором. Среди этих статей были малозначительные, проходные, как «Evidence» («Очевидность»), «Eloquence» («Красноречие»), но и очень серьезные, ключевые, как знаменитые «Esprit» («Ум»), «Education» («Воспитание»), поражающие и мыслями и эрудицией.