.) года… Вот чему я был свидетелем с моего приезда в замок Ферне… Трудно поверить в то, что этот любезный и респектабельный старик еще делает в своем возрасте. Он работает за столом регулярно по десять часов в день. Но литература не мешает ему заниматься ни колонией, ни коммерцией, всеми способами приносить людям добро, удачу, доставлять им удовольствия. И в то же время он — управитель своего дома, его метрдотель, комендант, заботящийся обо всех там живущих. Я не в состоянии рассказать Вам во всех подробностях, чего только не приходит ему в голову и как он совмещает то, что, казалось бы, несовместимо. Ни одно его занятие, ни одна забота не заставляет его забыть о других. Сейчас он подводит итоги ужасного процесса, который выиграл в парламенте Дижона».
Читаем дальше. Не случайно сам великий актер еще раз в Ферне. «Вольтер занят и театром, и это удовольствие захватывает всех окружающих. Уже одно созерцание зрителей — картина единственная в своем роде. Это и восхищение пьесой, и почтение к ее автору, и которые иллюзии (последнее сказано, очевидно, потому, что играет сам Лекен. — А. А.) относительно очарования спектакля».
Театральный зал достаточно красив, хотя и не так роскошен, как полагает сам месье де Вольтер… (Отзывы его о своих театрах в Турне и Ферне мы знаем.) И тем не менее избалованный зданием Комеди франсез и другими превосходными театрами Лекен не может не признать: «Как удивительно встретить это прелестное «нечто» в ста пятидесяти лье от Парижа, в деревне, насчитывающей всего тысячу триста жителей, в то время когда большая часть самых крупных городов не имеет ничего, кроме «конюшен», которые служат для игры в лапту и для представлений шедевров человеческого духа».
В заключение Лекен рассказывает, что Вольтеру «нравится общество, к счастью малочисленное (теперь! — А, А.), Ферне. Оно состоит из мадам Сен-Жюльен, аббата Котье, меня, жителей замка». И под самый конец автор выражает сожаление, что «д’Аржанталь (очевидно, письмо ему: адресат не указан. — А. А.) не видел своего друга во всем блеске славы».
О молодости «больного старика из Ферне», как постоянно называл себя Вольтер в последние годы жизни, говорят и другие. Маркиза дю Деффан выразилась кратко и очень точно: «Я верю больше его духу, чем его метрике». Тогда, правда, Вольтеру было восемьдесят.
И все-таки, поражая всех неиссякаемой энергией, не прекращая бесчисленных и разнообразнейших занятий, он не может не ощущать бремени своего возраста и все слабеющего здоровья. 5 сентября 1777 года в ответ на письмо д’Аржанталя, где тот дает советы, как улучшить его трагедию, Вольтер пишет: «Месье, граф Сиракуз