Двести пятьдесят лет стоит этот маленький, весь одетый в камень городок на песчаных дюнах возле устья Осереди. Строили его капитально, копируя в чем-то Павловск в устье Невы — с тюрьмой и хлебной биржей, с церковью на балтийский манер, с башней для часов, где время отстукивают колокола, с фонтанами в парке, где деревья размещены не только по строго вычерченной схеме, но еще и по ранжиру. Время не пощадило старый парк, а каменные постройки покрылись морщинами трещин, но колокола, замшелые, почерневшие, как и прежде, отстукивают час за часом, день за днем. В XVIII веке спускали здесь на воду барки и фелюги, отливали колокола и пушки, готовили порох, флотские канаты. Говорят, Репин искал типажи для своей картины не только на Волге, но еще и здесь, возле Павловска.
До революции в заштатном Павловске было семь тысяч жителей. Сейчас — около пятнадцати. Над тротуарами ломятся от тяжести поспевающих плодов яблоневые ветки. Только что прошумел ливень, и городок лежал умытый, будто помолодевший, — песок в один миг выпил дождевые и лужи. На стапелях верфи маляры красили огромную коробку новой баржи, еще безымянной. У мебельного комбината грузили в контейнеры полированные серванты и стулья: прежде Шипов лес давал древесину на корабли, а сейчас снабжает сырьем краснодеревщиков. Вереница машин с овощами выстроилась в очередь у ворот консервного завода, крупнейшего в области. Светились огни в окнах педучилища — там готовились к выпускному вечеру. У клуба водников видел я красочную афишу, приглашавшую на творческий вечер литературной группы при редакции газеты «Маяк Придонья», а еще — на премьеру народного театра, спектакль «Власть тьмы». Видел детский санаторий. И Дом учителя — его встретишь далеко не в каждом районном центре. И конечно, свои «Черемушки», где один новый дом не отличишь от другого. Наверное, эти самые «Черемушки» сплошь близнецы — не только по названию — ив Москве, и в Ростове, и даже в неприметном Павловске.
Все-таки, назвав Павловск неприметным, я поторопился. Вовсе уж не такой это провинциальный город, как может показаться. И убедился я в этом, побывав на литературном вечере. Здесь любят поэзию: за четверть часа до начала весь зал был заполнен до отказа. Сюрпризом было для меня то, что начался вечер лекцией о советской поэзии, читал которую первый секретарь райкома партии Олег Кириллович Застрожный. И читал без шпаргалок, с душой, цитировал на память целые строфы и лишь изредка заглядывал в блокнот. Чувствовалось, что он влюблен в литературу, — культурный, эрудированный, уважаемый в народе человек, уже много лет возглавляющий крупнейшую в области партийную организацию. А потом читали свои стихи и рассказы начинающие авторы — учительница, конюх, инструментальщик… Это не были шедевры, но все, что читалось, шло от чистого сердца.