Голубые родники (Моложавенко) - страница 65
А за окном занималось утро — тихое, росное утро в городке, где нет пока ни трамваев, ни троллейбусов, и где-то в затоне слышался первый пароходный гудок. Над Доном вставал новый день.
Каленые тропы
И в Богучаре, и окрест
Легендами воспеты,
Гремели, как один оркестр,
Войны гражданской ветры…
Людмила Бахарева
Пылит степная дорога. Катит свои волны Дон, но нет н степи прохлады. Дурманящие запахи полыни, чебреца… И высоко в небе орлы, увидев серый комочек суслика, складывают метровые крылья. Ровная степь без конца и края. Одиноко вспыхнет порой зеленый факел тополька, рядом с ним тропки, по которым бредут далеко-далеко крутолобые стада. Они ступают тяжело, взметывая кучерявую пыль, оставляя жирные, четкие следы на степной дороге. А ближе к воде неожиданно встречает путника черешня, низкорослая, густая, листьев не видно…
В войну здесь стоял фронт, перепахал все Придонье окопами, воронками. То и дело попадается на обочине изъеденный ржавчиной металл. У берега стоит камыш густо, непроходимо. До самой весны убирают его в колхозах, камышовые плиты научились делать едва ли не в каждом хозяйстве: лесов-то в степном краю мало. И плетни — из камыша. Обелиск деревянный с маленькой звездочкой, оградка тоже из камыша…
Возле Буйловки подбирает меня попутная машина. Здесь две Буйловки: Украинская — на правом берегу, Русская — на левом. Сельсовет один. Когда стоял по Дону фронт, в Украинской хозяйничали партизаны, ночами от них пробирался в Русскую разведчик с новостями.
…Лениво, нехотя вливается в Дон с правой стороны река Черная Калитва. Почему Черная, непонятно — вода в ней светлая, прозрачная, а в Дону — зеленая, почти плавни. И тоже два села рядом, оба на правобережье — Старая Калитва и Новая Калитва. В Старой родился Андрей Евгеньевич Снесарев — человек удивительной судьбы и многогранных дарований: ученый-математик, партнер Собинова по Большому театру, талантливый лингвист, свободно владевший четырнадцатью языками, неутомимый путешественник, генерал русской армии, добровольно перешедший на сторону революции, участник обороны Красного Царицына, первый ректор Института востоковедения и один из первых в нашей стране Героев Труда. Будучи уже глубоким стариком, он все еще поддерживал переписку со своими земляками-калитвенцами.
Здешние села давно залечили раны войны. Везде поднимаются добротные дома. И первая дума у селян — о тех, кто отстоял для них жизнь. В Новой Калитве есть школьный музей, в нем заботливо собраны фронтовые листовки, письма полевой почты, фотографии. На одном из снимков — Гарри Айзман. В боях за Новую Калитву он был помощником командира взвода. А я помню его еще американским пионером, мальчишкой, своим ровесником: в 30-х годах он был освобожден из заокеанской тюрьмы по протесту юных пионеров многих стран и приехал в нашу страну. И еще память сердца: подлинные политдонесения о наступлении одного из танковых батальонов под Новой Калитвой. Листки, исписанные торопливым почерком, может быть, в разгар боя. Они необычны еще потому, что донесение составлялось на обороте неиспользованных гербовых бланков итальянского горнострелкового полка, наголову разбитого под Новой Калитвой.