— Прости, бабуль, что так редко навещаю тебя, — подошла я к ней и крепко обняла, вдыхая родной запах уютной старости.
— Да я же понимаю, у вас своя жизнь, молодая… Надеюсь вот, что переберешься в Питер к мужу и будешь почаще заглядывать к старушке, которая тебя шибко любит, — улыбнулась бабуля и крепко расцеловала меня. — И мамке с папкой передай, что моложе я не становлюсь.
— Обязательно передам, — пообещала я и пошла в ванную смывать с лица сентиментальную грусть, для которой сегодня накопилось множество причин.
Приведя себя в порядок, поразглядывая немного припухшие после множественных поцелуев губы, окунувшись ненадолго в воспоминания и заставив себя вынырнуть из них, я решила, что в состоянии посмотреть на Макара. Для этого приблизилась к окну, что выходило во двор и выглянула в маленькую щелочку между занавесками.
На улице царила зимняя сказка. Все вокруг было усыпано девственным белейшим снегом, а от дома к калитке вела аккуратная тропинка. Догадывалась, кто ее расчистил — тот, кто сейчас на таком же очищенном от снега пятачке двора колол дрова, у кого завораживающе перекатывались мышцы на оголенных руках, и кто даже умудрялся смахивать со лба пот. Макар был в одной футболке и джинсах. Он уверенно взмахивал топором и раскалывал поленья с одного удара. Я же залюбовалась им, как частенько случалось со мной в последнее время.
Он красив и так недосягаем! Сейчас, когда поняла, что влюбилась в этого мужчину, Макар стал мне казаться еще более далеким. У него своя налаженная жизнь, в которой я играю роль эпизода, выполняю пари, которое проиграла. И даже не Генка виноват, что познакомил меня с братом. На друга я не сердилась. Вмешалась сама судьба, что решила подбросить мне жизненные испытания.
Я смотрела на работающего Макара и понимала, что все сильнее попадаю под его очарование. Сообразив, что вокруг него уже накопилось много наколотых дров, что надо бы кому-то ими заняться и сложить в поленницу, обрадовалась возможности оказаться поближе к нему или в поле его зрения. Уж в этом-то я могла себе не отказывать, раз ни на что другое уговаривала себя даже не надеяться?
Накинув пуховик и сунув ноги в сапоги, я выскочила во двор и бодрым шагом направилась к Макару. Он, завидев меня, перестал колоть дрова, и пристально следил за моим приближением. Лицо его при этом выглядело серьезным, хоть и ждала, что вот сейчас на губах его заиграет лукавая улыбка.
— Решила тебе помочь. Вот, — окончательно смутилась я, когда даже при моем приближении он не сказал и не сделал ровным счетом ничего — все так же продолжал пристально смотреть на меня.