За исключением фрески, единственного яркого пятна, интерьер часовни сдержан и скуп. Он отражает атмосферу жизни в крепости. В сопровождении гида мы идем к центральной полукруглой башне, имеющей нижний и верхний залы. Свет проникает в нее через три огромных окна. Примыкающие к ней сооружения являют собой классический образец фортификационного искусства, со всеми новшествами, которых не знала восточная архитектура. Это терраса с зубчатыми парапетами (своеобразная, очень прочная кладка из гладкого камня, узкие бойницы, специальные оборонительные этажи). Это гласис— каменная пологая насыпь перед наружным рвом крепости, предохраняющая Крак де Шевалье от землетрясений и подкопов. Неудивительно, что крепость невозможно было взять при любой осаде.
Каменные башни крепости скрывают немало неразгаданных тайн. Одна из этих башен названа арабами «башней дочери короля». У основания она имела потайную дверь. Другая потайная дверь вела от центральной башни ко рву. Залы с массивными подпирающими столбами сменяются сводчатым залом, где стоит огромная печь для выпечки хлеба. На многочисленных этажах башен масса складских и жилых помещений.
На внутреннем дворе крепости, заросшем травой, в огромных цистернах — вода. Кстати, эти цистерны — уникальные сооружения как по размерам, так и по характеру архитектуры. Гид, молодой смуглолицый сириец, демонстрирует нам эти три цистерны, наполненные чистой водой. В крепости они служили не только как водохранилища, но и как антисейсмические сооружения, а иногда служили и складскими и производственными помещениями.
Крак де Шевалье дает полное представление об особенностях своеобразной, постепенно исчезающей архитектуры. Но чем жили, что любили и чем увлекались обитатели подобных замков? Аскетический быт крепости, однообразие этой жизни, постоянная тоска по родине выразились в поэзии, лишь немногие образцы которой дошли до нашего времени. Где-то в Европе оставалась Прекрасная Дама — предмет любви и бесконечного поклонения. В душе рыцаря боролись страсть и чувство долга, нашедшие выражение в знаменитой «Песне о крестовом походе» Канона де Бетюна, непосредственного участника двух походов:
Увы, Любовь, зачем ты мне велела
В последний раз переступить порог
Прекраснейшей, которая умела
Так много лет держать меня у ног!
И вот настал разлуки нашей срок…
Что говорю? Уходит только тело,
Его призвал к себе на службу бог,
А сердце ей принадлежит всецело.
Скорбя о ней душой осиротелой,
В святую землю еду на Восток…
Усталые туристы понемногу собираются у своих автобусов. Машины медленно спускаются с горы, скользя вдоль стен деревни Эль-Хосн, образующей своеобразный забор. В средние века она была крупным населенным пунктом, окруженным стеной. Сейчас одноэтажные каменные домики ползут вверх по склону горы к крепости. Видны внутренние дворики, сидящие у порога старики, женщины, занятые бесконечным домашним трудом. Никто не обращает внимание на гудки машин, вопли сирен огромных туристских автобусов. Деревня живет своей жизнью. Ребятишки снуют тут и там, порой выскакивая прямо из-под колес машин. К нашему удивлению, все они голубоглазы и белоголовы, что для обычной арабской деревни большая редкость. Мы задаем вопрос сопровождающему нас сирийскому товарищу. Улыбнувшись, он отвечает: «Это наследие крестоносцев. Здесь почти все ребятишки рождаются такими, но когда становятся взрослыми, темнеют». Действительно, среди взрослых блондинов не видно, только типично арабские лица.