Воспоминания об Андалусии не чужды жителям Константины, многие из которых, как и прочие алжирские горожане, возводят свою родословную к известным андалусским фамилиям. Например, шейх Абд аль-Хамид Бен Бадис (1887–1940), прозванный «отцом алжирского возрождения», принадлежал к старинной константинской семье, происходящей от правителей Гранады XII в. Об «андалусской ностальгии» константинцев пишет в своем романе «Неджма» и Катеб Ясин, упоминая, что речка Руммель, выходя к морю, называется уже Вади аль-Кебир «в память о другой утраченной реке, Гвадалквивире, которую мавры, изгнанные из Испании, не смогли взять с собой».
Если идти от вокзала через Аль-Кантару, то можно попасть в центр города. Мы гуляем по Константине, совершенно ошеломленные ее контрастами, внезапными наклонами и поворотами тенистых прямых улиц, витыми решетками балконов, аркадами и пилястрами по фасадам домов, навесами и сводами тесного и многолюдного рынка. Выходим на вымощенную брусчаткой большую площадь со столиками кафе под открытым небом. Это площадь Первого ноября (дня начала алжирской революции), бывшая площадь Бреши, называвшаяся так в память о проломе в крепостной стене, через который французы в 1837 г. ворвались в город.
Достопримечательностей здесь так много, что мы едва успеваем их заметить и далеко не всегда — запомнить.
— Главная в городе мечеть — Джамаа аль-Кебир. У нее, как видите, остроконечный минарет турецкого типа. Местные жители долго сопротивлялись французам, еще семь лет после падения столицы Алжира. А последний правитель Константины, Ахмед-бей, был турок по отцу и кабил по матери.
Выслушав гида, мы выходим по широкой улице Дарби Бен Мхиди к легкому и тонкому мосту через каньон Руммеля, тихо журчащего внизу.
— Этот, подъемный мост, — говорит Аззеддину, — только для пешеходов в отличие от Сиди Рашида и Аль-Кантары. Раньше его называли проход Перрего.
Через некоторое время мы оказываемся еще на одном висячем мосту — Сиди Мсид, который расположен выше всех прочих — на высоте 175 метров — и изображен, пожалуй, на большинстве рекламных проспектов Константины. Идти по нему даже жутковато: настолько зыбким кажется он и настолько далекими — уступы скалистых обрывов внизу, три этажа извивающегося между ними горного шоссе, редкие среди лесного массива дома в окрестностях города.
Наше пребывание в Константине было слишком ко^ ротким. Но нам удалось побывать в новом университете. Расположенной в огромной башне современного небоскреба, он отлично виден из любой точки волнообразного города, новыми кварталами раскинувшегося по близлежащим холмам, а старой частью нависшего над пропастью Руммеля. Двадцатиэтажное здание, только что достроенное, пахнет свежей краской и известью, внешне несколько напоминает Гидропроект в Москве у метро «Сокол». Об университетских встречах речь пойдет впереди. Замечу лишь, что посещение нового университета в самом традиционном из алжирских городов во многом помогло нам правильно понять соотношение традиций и новизны в жизни Алжира начала 70-х годов.