Эта лиса сидела на стуле, закинув ногу на ногу и приложив к уху телефон. Рядом, аккуратно развешанные на плечики, красовались две мои стильные рубашки, которые я выбирал с такой любовью. На обоих зияло по дырке в форме утюга. А воняла как раз третья рубашка, на которой и дымился в настоящий момент утюг.
— Ты ненормальная?! — отлепил я утюг от рубашки, понимая, что и она варварски испорчена этим красивым и совершенно невозможным созданием. — Что ты тут творишь?!
— Окси, я тебе позже перезвоню, — зыркнула на меня своими голубыми озерами злая богиня и сунула телефон в карман. — Глажу, что же еще, — спокойно ответила.
— Это ты называешь глажкой?!
От возмущения у меня аж испарина на лбу выступила. А продолжающую сидеть напротив меня с невозмутимым видом злодейку захотелось пришибить на месте. Но не сразу, а медленно, сперва насладившись всеми ее прелестями, которые даже сейчас я не мог не замечать.
— Иди-ка сюда, засранка! — выдернул я шнур утюга из розетки, схватил мерзавку за руку и потянул из подвала.
Что-то в замкнутом и темном пространстве я начал задыхаться и плохо контролировать себя. Не помню, когда в последний раз был настолько зол. И дело было не в рубашках — бог с ними, куплю новые. Взбесила ее реакция — ну хоть бы капельку испугалась или выглядела виноватой. Так нет же — она еще и триумфатором себя возомнила!
— Объясни, зачем ты это сделала?! — припер я Алису к стенке, как только оказались в гостиной.
Уже привычно ощутил волнительную близость ее соблазнительного тела, но злость помешала уделить всему этому должное внимание.
— Назло тебе! — проговорила она мне в лицо и даже глазом не моргнула. — Чтобы больше неповадно было… Я не обязана тебе гладить! Можешь вычесть стоимость своих рубашек из моей зарплаты, — нагло улыбнулась.
— Да ты и за год столько не заработаешь! — прорычал я, вдавливая ее собою в стену.
Несмотря на злость, реакция на эту девушку становилась все острее. В какой-то момент поймал себя на мысли, что думаю о том, как приятно к ней прижиматься, забывая о порче имущества.
— Ну значит, буду должна, — пожала она плечами. — Можешь даже начислить проценты, — еще шире улыбнулась.
И мне до чертиков захотелось стереть с ее лица эту наглую улыбку, заставить ее стонать и извиваться от страсти, хотеть меня так же сильно, как я сейчас хотел ее. Все с ней шло не так. Все мои планы так или иначе стирались ее непредсказуемостью и строптивостью. Плюнув на все разумные мысли, я впился в ее губы, как тигр в сочное мясо. Мне хотелось не просто целовать ее, а терзать ее нежную плоть, зайти так далеко, насколько позволят остатки благоразумия. Я мстил ей так, как хотел того — делал то, чего просто не мог не делать сейчас.