— Но среди подопечных Лидии Яковлевны не было других девушек с именем, как у нашей дочери, — уверенно сказала мать. — Танечка постоянно показывала мне списки выезжающих на соревнования и рассказывала о других парах — больше Тань не было, я точно помню.
— Валя, с момента последних соревнований прошло три года, — тихо напомнил отец.
— Я медсестра, у меня профессиональная память на лица и имена — я всех пациентов отделения помню по фамилии, имени, отчеству долгое время после их выписки!
— Валечка, не задерживай людей, — твёрдо остановил речи матери отец, потянув её в сторону, освобождая проход за ограду.
Таня пошла прочь от родителей, ощущая спиной пристальный взгляд матери.
— Уверена? — кратко спросил Гордеон.
— Мама беременна, ей нельзя волноваться! Ни к чему это всё…
— Постойте! — раздался за спиной Тани окрик.
К ней спешила мать, отмахиваясь от пытающегося остановить её отца. Запыхавшись, мать встала перед Таней, заглянула в глаза, спросила с надеждой:
— Вы ещё придёте?
— Д-да.
— Заходите к нам в гости! Мы живём на Сиреневом бульваре, дом 5, квартира 17.
— Я знаю, — вырвалось у Тани.
Мать помолчала. Кивнула. Сказала:
— Буду ждать.
И пошла обратно, то и дело оглядываясь на застывшую Таню.
— Я, конечно, не психолог, но посоветую: отпусти ситуацию, пусть она разрешится сама собой, — произнёс над ухом Гордеон.
— Я смогу видеть маму с папой и братика… или сестричку, когда она родится.
— Сможешь. Поехали домой?
— Ты хотел сказать — полетели? Корабли ведь летают в космосе, а не ездят?
— Космические корабли бороздят пространство, — поправил Гордеон, обхватывая плечи Тани, — а дома горит камин и нас ждёт на столе фирменный пирог моей мамы.
Ежегодная церемония награждения лучших служителей закона была исключительно торжественной, исключительно великолепной, исключительно многолюдной. Несмотря на высокопарные речи, звучащие с трибуны, в зале царила атмосфера праздника и непринуждённого веселья. Возможно потому, что здесь не было случайных гостей: только коллеги, курсанты академии и самые близкие люди чествуемых служителей порядка. Массы народы плавно перемещались по залу, негромко здороваясь, переговариваясь и дружно рукоплеща каждому новому награждённому.
Таня замерла на месте, любуясь поднимающимся на сцену любимым оборотнем: парадный мундир невероятно шёл ему, подчёркивая мощь поджарого тела, яркость звериных глаз, блеск тёмных волос. Смотря на чёткую поступь своего мужчины, она с улыбкой вспоминала, как искала его вечерний костюм, в котором следовало явиться на неофициальную часть праздника после награждения: