А потом мне мерещится лицо Ларре с грозовыми серыми глазами и черными волосами, которые на ощупь куда мягче, чем кажутся. Меня шелковым коконом обволакивает его тягучий запах. Какой странный сон… Мужчина легко берет меня на руки, будто не ощущая тяжести моего тела, и куда-то несет.
— Там инквизиторы, — зачем-то предупреждаю его я. Мой голос слишком слабый, но он все равно слышит меня.
— Знаю, — мягко отвечает норт.
И даже после я будто бы различаю урывками его речь, то открывая глаза, то снова погружаясь в чернильный омут. Продержаться бы, выдержать еще немного, но не сдаться так быстро на милость тьмы.
Но она всесильна…
* * *
Мое пробуждение странное. К лицу подносят стакан горчащей воды, и я жадно пью его, но жажда все не уходит.
— Еще, — произношу я сухими губами, пытаясь тянуться за влагой. Открываю глаза и вижу рядом с собой человека.
— Пока вам больше нельзя, — с теплотой говорит мужчина. Я узнаю его: видела в подземельях. Не запертым, как я в клетке, а свободно идущим вслед за инквизиторами, хотя взгляд его, подобно всем пленникам, был тоже затравленным и уставшим. Фасции звали человека Вемиан Корри, и я запомнила его имя, сама не знаю почему.
— Кто вы? — даже обессиленная, я все равно желаю узнать правду. Но не могу даже подняться с постели, чтобы посмотреть ему глаза. От мужчины пахнет пряными травами и сухой зеленью. Такой насыщено-осенний запах…
— Лекарь, — отвечает он, отмеряя мне капли. Затем Вемиан подносит к моему рту железную ложку, и я послушно глотаю горькое лекарство, слишком обессиленная, чтобы сопротивляться.
— Умница, — хвалит мужчина. На меня снова накатывает дремота, и я снова засыпаю, не способная совладать с тьмой.
Мои сны уже не такие тревожные как прежде, когда мне снились лишь пытки Баллиона. Тогда было тяжело отличать реальность от наваждения. В подземельях же за временем уследить трудно. Но новые сновидения я не запоминаю, хотя просыпаюсь с ощущением чего-то приятного и светлого, а при пробуждении чувствую себя уже не так дурно, как раньше. Но все равно напоминанием о катакомбах мое тело по-прежнему сводит от боли.
Открыв глаза, я оглядываюсь, но не понимаю, где нахожусь. Я лежу на кровати, но от темного белья пахнет мне не знакомо: резкими духами, от которых я морщусь. Но в самой комнате разлит хвойно-мускусный запах Ларре, хотя помещение не выглядит похожим на его городское поместье.
Я так привыкла к тьме, что щурюсь, глядя на солнце, легко проникающее в покои, несмотря на плотные шторы. Мне хочется встать, но подняться я не могу — сил нет.