— До чего гладкое место!
— Так и есть, — кивает брат Ильяса. — Раньше здесь держали рабов из Ашаханы.
— Рабов? — переспрашиваю я.
— Империя только совсем недавно перестала захватывать пленников с островов и использовать их для своих нужд. Мерзкое время…
После его слов мне еще сильнее хочется покинуть Кобрин. Что за люди здесь живут, если готовы обрекать на такое жуткое существование себе подобных? Волк бы никогда не опустился до такой низости.
— Вот лаз, — показывает Дарий, с трудом отодвигая тяжелую крышку, закрывающую вход на полу.
— Сначала я, — говорит Ларре. Он смотрит вниз, на сгущающуюся темень, не дающую возможности разглядеть землю, и решительно залезает внутрь. Когда мужчина отпускает руки, я слышу, как он летит вниз и касается ногами твердой поверхности. — Порядок, — сообщает он мне, но я не спешу отправляться следом.
— Берегите себя, — прошу я книжника.
— А вам успешно добраться до родных.
— Лия! — торопит меня раздающийся во тьме голос Таррума. Больше не мешкая, я опускаюсь внутрь лаза и прыгаю вниз. Его руки ловят меня. Мы оба слышим скрежет — Дарий опускает крышку на место. Больше ни лучика солнечного света не проникает в темный туннель, мы оказываемся отрезанными от внешнего мира. Подняться назад не выйдет.
— Надеюсь, айвинец не солгал, — бормочет норт.
Я принимаю привычный для себя облик, и, полагаясь на свое звериное чутье, начинаю бежать вперед, перебирая длинными лапами, но в тот же миг на моей шее негласным напоминанием появляется неосязаемый поводок, а воздух начинает трещать от странного колдовства. Сколько же крови в тебе намешано, Ларре Таррум, раз ты способен на такие чары?
Отсутствие света не мешает ему двигаться наравне со мной. Не видя его, можно позабыть, что рядом человек, а не зверь.
— Снаружи нас ждут лошади.
Я фыркаю. Вот еще! Неужели он думает, что я сяду на какую-то кобылу?
Впереди начинает мелькать свет. Подземный ход заканчивается, и мы оставляем столицу позади. Мы выходим, и я в последний раз смотрю на Аркану — грозный и величественный город, выложенный из серого камня. Волки кличут его лунным.
— Залезай, давай, вйан тебя раздери! — ругает меня мужчина. Я только рычу в ответ. Сам он давно сидит в седле и смотрит на меня сверху. — Ладно, но если отстанешь — пеняй на себя.
Это я-то, волчица, не смогу догнать какую-то глуплю лошадь? Предназначенное для меня животное остается на привязи, а я бегу рядом с кобылой Ларре, держась поблизости. И все равно не жалею о принятом решении, несмотря на не до конца зажившие раны. Зверь под нортом заметно нервничает, тревожась из-за моего присутствия, но двигается послушано его воли.