— Они всегда ни при чем! А потом острым кенаром по спине империи бьют.
Эйрих Донвель задумчиво змеиные свои глаза щурит:
— Думаете, снова биться нам с ними придется? — у Валлийского спрашивает.
— Кто знает… — неуверенно отвечает Лаорий.
Лени Бидриж говорит тогда Ларре:
— Слышал? — уточняет у друга. — Может, вскоре придется тебе оставить свою кузину.
Таррум его звонко хлопает по плечу:
— Не за меня волнуйся, а за себя. Думаешь, сможешь надолго покинуть жену?
И вопрос его остается без ответа повисать в душном, пахнущем горечью табака воздухе…
* * *
Когда Асия уходит, я остаюсь одна против женщин, получающих удовольствие от чужих страданий, против гиен, наслаждающихся зловонной и мерзкой падалью. И они соревнуются, кто принизит другого сильнее, кто добьет, больнее уколет.
Будто дурные самки во время гона грызутся.
А я интерес представляю для них. Как же, новая жертва! Только взглянут в мои волчьи глаза и подойти не рискнут.
От безделья замучившись, от них ухожу. Кружу по коридорам усадьбы — дальше поводок Таррума держит. Как вдруг слышу за одной дверью странные, надрывные звуки.
Пред ней становлюсь. Чую, что Лени жена за той стенкой. Сначала медлю, но потом коварное любопытство одолевает меня — я захожу туда.
Асия стоит у окна на ветру. По щекам катятся соленые капли, а воспаленные глаза от меня, посторонней, она прячет.
Затем глухо так просит меня:
— Нари… Простите мне мою несдержанность, — утирает слезы с лица.
Я не свожу с нее внимательного взора. Сама думаю: «Поддержать игру или нет?» Но пытливость мне не дает удержаться. Говорю ей:
— Что же случилось у вас, нари Бидриж?
Она закрывает руками лицо. Искусна ее игра — как не поверить? Из ее груди вырывается стон. Почти как тогда — в той комнате с Ларре…
А ведь ее запах я сразу узнала. Тот же цветок, ненастоящий и приторный, да южная терпкая корица с ним вместе.
Она горько, надсадно вздыхает:
— Как рассказать мне вам? Тяжко…
А сама ведь ждет, что я буду просить ее поделиться. И правила партии я принимаю. Легко ее я укоряю:
— Ну что же вы! Не волнуйтесь — мне довериться вы можете.
Она лишь всплескивает руками:
— Не подумайте! Вам я доверяю. Да только до больного стыдно мне об этом говорить.
Отвечаю я ей, будто с заботой:
— Не бойтесь.
Асия глаза опускает и затем со мной делится, будто нехотя, осторожно:
— По правде, помочь вы мне можете, — объясняет. — А дело как было: мой отец, соблазну поддавшись, с азартом сыграл с одним человеком в баккара. Да сильно он проигрался … Денег много оставил, а вместе с ними кулон — из лунного ашаханского камня. Сейчас, вы знаете, ценится он высоко. Но проблема не в том — его мать, покойная, мне завещала. Память…