Но у неё не было другого времени. Было только сейчас, и поэтому важно было разобраться во всём до конца здесь, не скрываясь за экранами телефонов и возможностью оставлять сообщения непрочитанными сколько угодно.
— Марк, это не картина, я люблю тебя! — выпалила Агата слова, совершенно не передающие весь спектр её чувств. — Ты мне нравишься, начиная с нашего знакомства на выставке. Поэтому я и приехала к тебе. В моей жизни творится чёрт знает что сейчас, поэтому я решила, что… что поцелую и скажу тебе всё сегодня.
— Вот как, — медленно сказал Марк. Казалось, он не шевельнулся с момента поцелуя, — значит, не картина.
Он попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. Агата поняла, что готова расплакаться, и мастерская — самое неподходящее для этого место. Она рванулась к двери, но Марк поймал её за руку.
— Прости! Я просто… — он медленно подбирал слова, пытаясь заглянуть Агате в лицо, но она отчаянно его прятала. — Ты очень хороший человек, и ты мне тоже сразу понравилась. Просто я не могу… Я обещал… Я не думал, что ты это всё воспримешь вот так. Извини, если я дал тебе повод трактовать…
— Пусти!
Марк тут же отпустил руку девушки, и она выбежала из мастерской, плотно захлопнув за собой дверь. Решив, что Марк может последовать за ней, чтобы успокоить, она быстрым шагом пошла по коридору, пока не увидела первое ответвление вбок. Там, к счастью, оказались туалеты. Зайдя в застрахованное от визита парней место, она закрыла за собой дверь и включила воду в раковине.
Туалет был такой же обшарпанный, как и всё в этом здании. Горячая вода еле текла, соседний кран был явно сломан. Но зато над зеркалом висела удивительно красивая картина зимней ночи в лесу. Агата вытерла слёзы и залюбовалась кружком луны, который, казалось, действительно светился в полумраке.
Девушка умылась и посмотрела на часы. Если она правильно помнила, с момента выхода из такси прошло около двадцати минут. Теперь, когда в её жизни не было Марка, потерять безопасного водителя она позволить себе не могла. Никто не будет вызволять её из этого помещения и переживать, как же ей безопасно добраться до дома.
Очень хотелось сидеть и рыдать, долго, громко и в одиночестве. Но даже этого она не могла себе позволить. Маньяк, отказ Марка и невозможность побыть одной. Подумав об этом, Агате стало катастрофически жалко себя. Слёзы продолжали течь, и она пожалела, что с собой не было солнечных очков. Нужно было по совету следователя приобрести их сразу же.
Агата вспомнила, что успокоиться помогала дыхательная гимнастика. Она несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, вытерла слёзы, пообещала себе не плакать до дома, замотала шарф так, чтобы он максимально скрывал лицо, и вышла из туалета.