Наконец наступило утро. Я много думала о том «бедном мсье», о котором мне рассказала Пьеретта, но с тех пор, как я получила письмо от барона, она почему-то хранила о нем молчание. Прежде чем мы покинули отель, я дала ей карточку с моим адресом в Бельвью, написанным на ней, и попросила оставить ее у консьержа на случай, если он зайдет; у меня было навязчивое желание увидеть и узнать этого человека.
— Он больше не приходил, Пьеретта? — сказал я, отдавая ей карточку.
— О, нет, мадам, нет.
— Не могли бы вы описать его внешность, цвет лица, рост?
— Я, мадам? Только не я! Я не приглядываюсь к джентльменам.
Так что это было бесполезно; и когда мы отъезжали, я вздохнула, подумав, что, возможно, никогда не узнаю, кто это был.
Я все еще была слаба, и вид переполненных улиц, сверкающих магазинов и множества колясок огорчал и приводил меня в трепет. Я откинулась в угол и закрыла глаза. Когда я снова открыла их, мы ехали по проселочной дороге, окаймленной бесплодными полями и голыми деревьями. Воздух был свеж и чист, и во всем вокруг ощущалось пробуждение весны. Я почувствовала, как на меня снизошли великий покой и смирение, и, хотя была молчалива, острота моих несчастий стала понемногу ослабевать. Мы миновали множество красивых загородных домов и густой еловый лес.
Затем мы въехали на аллею, окруженную деревьями, — аллею, которая должна была быть идеальным местом для прогулок в летний сезон. Карета внезапно остановилась перед изысканным маленьким загородным домиком, сплошь заросшим темным глянцевым плющом и огороженным гигантским кустарником. Здесь мы остановились. Пьеретта подала мне руку и провела по дому — все было новым, со вкусом обставленным и законченным.
— Мадам довольна? — спросила Пьеретта, улыбаясь.
Довольна! Дом был слишком очарователен, и я боялась, что арендная плата… Но Пьеретта рассмеялась и покачала головой.
— Не желает ли мадам прогуляться по саду?
Мы вышли через окна гостиной и спустились по каменным ступеням на травянистую лужайку. Даже в это время года она выглядела прекрасно. Крошечные крокусы и подснежники только что распустились; лавр, ель, лаурустина с ее розовыми гроздьями цветов и густой плющ зеленели так, словно весна уже вступила в свои права. В конце дорожки располагалась беседка с крошечным фонтаном перед ней.
— Мадам должна немного отдохнуть, — сказала Пьеретта, усаживая меня.
Что такого было в столь обычной вещи, как букет камелий, — заставившее меня вздрогнуть и задрожать, когда я увидела его лежащим на маленьком деревенском столике?
Я встала, наполовину испуганная, собираясь уйти — на гравийной дорожке послышались шаги — Пьеретта хлопнула в ладоши и убежала.