Тогда же, в мае 1670 года, «под Паншиным городком на берегу с нагайской стороны» состоялся еще один казачий «круг», где атаман и казаки выбирали, каким путем идти «на Русь», то есть на Москву. В Разрядном приказе допросили одного из свидетелей, плененного атаманом Василием Усом, «товарищем» Степана Разина, курского священника Никифора Иванова. Он ездил на Дон для сбора милостыни и был задержан и отвезен в Паншин городок «после Николина дни Вешняго» (9 мая), где его держали «за караулом у знамяни». Вскоре состоялся «круг» сторонников Разина, выбиравший, куда им идти дальше: «Любо ль де им всем итти з Дону на Волгу, а с Волги идти в Русь против государевых неприятелей и изменников, чтоб им из Московского государства вывесть изменников бояр и думных людей и в городех воевод и приказных людей?»
В расспросных речах курского попа (редкий случай!) передана и прямая речь Степана Разина. О чем же он говорил и что так поражало присутствовавших в «кругу» казаков? Оказывается, о череде смертей в семье царя Алексея Михайловича, обвиняя в этом ненавистных бояр: «Когда де то бывало, что на Москве царицы Марии Ильиничны, царевичей Алексея Алексеевича и Симеона Алексеевича не стало вскоре? И им бы де всем постоять и изменников из Московского государства вывесть и чорным людям дать свободу». И дальше «Стенька и казаки все в кругу говорили» о московских боярах, кто «не добр» к донским казакам или, напротив, «добр». Первым названо было имя кровного врага Разина боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукого, а также других ближних царских советников — князя Никиты Ивановича Одоевского, думного дьяка Дементия Башмакова и стрелецкого головы Артамона Матвеева. Удивительно, но даже казаки на Дону знали, кто в Московском царстве «силен» и представляет собой настоящую власть. «Добрыми» к казакам оказались бояре князь Иван Алексеевич Воротынский и князь Григорий Сунчалеевич Черкасский: «Как де они бывают на Москве в станицах, и их де они кормят и поят».
Не зря среди казаков пошли разговоры о подозрительных смертях царицы и царевичей, в чем Разин обвинял царских бояр. Именно бояре (хотя и не все) стали главными врагами атамана и его «голутвенного» войска, мечтавшего о казачьей воле и «свободе» для податных чинов, «чорных людей», противопоставленных царским приказным. «Итить де мне Волгою з бояры повидатца», — грозил Разин>{698}. Так начался небывалый ранее поход донских казаков «на бояр», чего больше всего желал сам Степан Разин.
В ответ 28 мая 1670 года по разным городам, территориально подчинявшимся Разрядному приказу, Приказу Казанского дворца, Приказу Большого дворца и Новгородскому приказу, были разосланы грамоты, обличавшие действия «воровских казаков». По сути это означало объявление войны с внутренними мятежниками. Для Разина не жалели бранных слов, обвиняя его в вероотступничестве, «многих пакостях», учиненных на Волге торговым людям, в ссоре с иранским шахом. Вспоминали, что в Астрахани казаки признали свои вины и были отпущены на Дон. Многое объясняет ссылка на приезд к царю Алексею Михайловичу «ото всех прямых казаков» войскового атамана Михаила Самарянина. Его рассказ о действиях разинских казаков показал серьезность возникшего мятежа и заставил царских бояр действовать более решительно. По словам войскового атамана, «вор Стенька Разин, забыв страх Божий, отступил от святые соборные и апостольские церкви и про Спасителя нашего Иисуса Христа говорит всякие хуль-ные слова. И нам, великому государю, и всему Московскому государству изменил. И церквей Божиих на Дону ставить и никакова пения петь не велит и священников з Дону збивает и велит венчатца около вербы. И пошол на Волгу и на море для своего воровства, и старых донских казаков, самых добрых людей, переграбил, и многих до смерти побил и в воду посажал»