– Никакого макового молока, – повторил юноша.
В ответ на его непреклонный тон Кива медленно проговорила:
– Хорошо, тогда как насчет ангельской пыли? Я могу…
– Нет, ни в коем случае. – Он снова побледнел. – Мне… мне ничего не нужно. Все хорошо. Спасибо.
Кива внимательно пригляделась к юноше: закостеневшая спина, мышцы напряжены, как будто он готов вот-вот сорваться с места и броситься прочь. Интересно, с ним что-то произошло под воздействием этих лекарств или он получил передозировку? Или же знал кого-то с зависимостью? Так или иначе, вариантов у Кивы было немного: либо насильно запихнуть в юношу лекарство, либо уступить, пускай ему от этого и будет только хуже.
– Ладно, – согласилась Кива. – Но тогда прими хотя бы пепел корнеперца. Полностью боль он не снимет, но чуть-чуть поможет. – Она задумалась. – А если смешать его с иврагу от тошноты и орехом желтяка, чтобы он придал тебе сил, то, может быть, ты справишься… с тем, что тебя ждет.
Его золотая бровь изогнулась, но он не стал ни задавать вопросов, ни спорить с ее предложением. Вместо этого юноша только коротко кивнул. На его лицо медленно начали возвращаться краски.
Кива бросила взгляд на Типпа, и тот унесся собирать ингредиенты. Пепел корнеперца хорошо работал на наружных ранах, но если его перемолоть в пасту и принять внутрь, то и изнутри боль приглушал. Кива еще никогда не мешала его с иврагу и желтяком, но от запаха получившейся жижи сморщила нос и с сомнением посмотрела на юношу: уж наверняка он предпочтет маковое молоко с ореховым привкусом или карамельную ангельскую пыль, которые куда легче проглотить.
В ответ юноша без единого слова потянулся к каменному стакану и одним глотком выпил зелье.
Кива заметила, как Типп скривился, и едва удержалась, чтобы не сделать то же самое. А вот юноша лишь слегка содрогнулся.
– Оно, эм, должно подействовать через пару минут, – опешила Кива. Потом указала на серую рубаху со штанами, которые Типп сложил на краю металлической кушетки. – Это твое.
Она забрала у нового заключенного пустой стакан и понесла его к шкафу, пока Типп помогал юноше переодеться. Когда Кива разложила по местам все ингредиенты и больше не могла притворяться, будто она чем-то занята, она повернулась и обнаружила, что юноша уже одет, и теперь все смотрят на нее в ожидании. В том числе и Наари.
Кива демонстративно посмотрела на надзирательницу:
– Кажется, теперь ваша очередь?
Она никак не могла понять, почему этот юноша так ее раздражает. Все ее инстинкты самосохранения буквально кричали. Кива никогда прежде не обращалась к надзирателям настолько прямолинейно. Безрассудство в этой тюрьме еще никому не помогло выжить.