. Впрочем, и Гвиччардини, и Веттори — и не только они — отчетливо сознают, что, даже если это было возможно в обстановке 1434–1494 годов, то теперь все иначе: слишком многое изменилось с поражением Пьеро, с учреждением и ликвидацией Большого совета. В идеализации Лоренцо Великолепного явно чувствовалась ностальгия по тому периоду — за ней стоял миф о золотом веке, когда идеал государя как первого среди равных и принципата по образу правления императора Августа был реальностью. Острота флорентийской политической мысли отчетливо ощущается всякий раз, когда следует указание на то, что при Савонароле многие, как и немногие, располагали возможностью
participazione и чувствуют ее недавнюю утрату. Поэтому, если предполагать, что
ottimati старались подтолкнуть Медичи в нужном им направлении и добиться отношения к себе как к равным, то представители
popolo, движимые ревнивой жаждой прав, которые никто не собирался им возвращать, должны были, в свою очередь, стремиться повлиять на Медичи.
Popolo желал, чтобы они, с одной стороны, пошли на уступки
ottimati, с другой — сделали
ottimati настолько зависимыми от своей власти, что эти уступки не принесли бы тем практически ничего. С этой точки зрения, Гвиччардини можно отнести к тем, кто сомневается, смогут ли
ottimati оставаться гражданской аристократией без гражданской свободы. Вот почему он склонялся (хотя все больше только теоретически) к форме восстановления
participazione для многих, рисуя Медичи во главе города, управляемого скорее по венецианскому образцу. Веттори же говорит от лица тех, кто готов был обеспечить возвышение аристократии, при котором ее представители стали бы сподвижниками Медичи в рамках правления, не основанного на первенстве среди равных, даже если это означало полный отказ от попыток установить во Флоренции гражданское общество классического образца. Больше всего поражает, что оба они говорят о Медичи как о новаторах, чье правление является «новым» как в том смысле, что люди к нему не привыкли, так и в том, что оно есть результат изменившихся обстоятельств. Эта новация, под которой подразумевается не столько обретение многими возможности
participazione в 1494 году, сколько ее потеря в 1512‐м, делает участие в гражданской жизни значительного числа людей затруднительным или даже невозможным. Поэтому либо следует восстановить прежние условия, либо город должен смириться с установлением новых, негражданских политических отношений.
В написанных в 1516 году работах мы видим схожие идеи. Необходимо отметить, что в этот момент содержание «Государя» Макиавелли могло стать известным в некоторых флорентийских кругах, хотя примерно тогда же он только завершил посвящение трактата Лоренцо де Медичи, герцогу Урбинскому. Посвящение было написано в контексте все усиливающейся болезни Джулиано, его смерти в марте 1516 года, возрастающей военной активности Лоренцо и завоевания им герцогства, титул правителя которого он теперь носил. Макиавелли имел в виду Медичи, когда писал свое исследование о «новых государях», и думал об их роли во флорентийской политике, а не о приобретении новых владений и территорий в Центральной Италии. В связи с этим интересно, что параллели с его идеями особенно очевидны в работе Гвиччардини о том, «как обеспечить правление дому Медичи»