Молодой ученый, сотрудник музея Доминго Аркос, показывая нам сокровища — бумажные, из благородных и неблагородных металлов, — указывает еще на одну весьма важную роль экспозиции. Подведя нас к стенду, где собраны станки, кисточки, бумага, штампы и тому подобное — все, что конфисковано у фальшивомонетчиков, он сказал:
— В условиях, когда журналисты, писатели, вообще популяризаторы денег (а точнее, те, кто прославляет их обладателей), авторы захватывающих биографий миллионеров наделяют золото, чековые книжки какими-то могущественными, сверхъестественными силами, часто неподвластными человеку, очень важно показать истинное лицо монеты, не одну или обе ее стороны, а еще и другие, невидимые. Отпечатанные на этом станке, деньги на какое-то время могли дать человеку доступ к могуществу, власти, удовольствиям. Но ненадолго: ведь деньги фальшивые. А разве работорговец честным путем сколачивал состояние? Разве чисты деньги главы мафии или иностранного предпринимателя, скупающего по дешевке филиппинские бананы или эксплуатировавшего в увеселительных заведениях американского острова Гуам девушек, завербованных на Филиппинах? Нет, здесь всемогущи не деньги — система, которая, как и фальшивомонетчику, помогает делать их… Но удивительное дело, — продолжал собеседник, — порой сами богачи как огня боятся денег. Видите, монета? Испанская. Огромную их партию отчеканили для Филиппин в тысяча восемьсот двадцать пятом году, одновременно запретив ввозить, принимать и менять деньги из Латинской Америки. Дело в том, напоминает в своем труде филиппинский ученый Бен Алкантара, что во многих латиноамериканских странах вспыхнули восстания против испанского господства. Кое-где были отчеканены монеты с революционными лозунгами. Разве мог Мадрид позволить их хождение на Филиппинах!
Что погубило голландское судно «Вергулде Драек», неизвестно. То ли внезапно налетевший шторм, то ли рифы. Но, может быть, и алчность хозяев, высказывает предположение гид, ссылаясь на исследования ученых. Наверное, это так. Ведь хозяева запрещали задерживаться в портах, даже если судно нуждалось в ремонте, а люди — в отдыхе.
«Взвешивание с 7 до 11 утра» — ярким пятном это объявление выделялось среди многих других, висящих у входа в довольно неказистое одноэтажное здание. Знаток манильской жизни посоветовал: «Если хотите все увидеть, все прочувствовать, приезжайте пораньше. Петушиные бои стоят этого».
Не было и шести. Нас встретил густой запах жареной свинины: туши разного размера, насаженные на двухметровые жерди, медленно вращались над тлеющими углями. Тут же вокруг «петушиной ямы» (так по-старому называют помещение для состязаний) хлопотали кулинары, продавцы напитков, разносчики газет, гадалки, фотографы, шныряли «маклеры», советовавшие, на кого лучше поставить. Однако самыми заметными и важными были люди с петухами под мышкой. Им первым торговцы предлагали яства и товары, им уступали дорогу, награждали взглядами, полными почтения и зависти. Они заслужили этого, потому что путь к заветной арене долгий, сложный и не дешевый. Попробуйте угадать в обыкновенном пернатом с обыкновенными шпорами кандидата в гладиаторы, способного вынести все тяжести предстоящего испытания. Хорошо, если кандидат имеет зафиксированную письменно, на худой конец устно, родословную, из которой следует, что его предки были голубых кровей, то есть смелыми, выносливыми, изобретательными, красивыми и умными. Жизнь бойца «петушиной ямы» можно сравнить с жизнью будущего участника Олимпийских игр. Физическое закаливание, тренировки для укрепления ног, крыльев, шеи, учебные бои с дворовыми петухами и с начинающими профессионалами, наконец, овладение мастерством пользоваться острыми как бритва стальными кинжалами длиной от пяти до восьми сантиметров, которые прикрепляются к ногам и которые должны принести смерть будущему сопернику, а ему — победу.