— С полицией?
— Разумеется, аварией занимаются органы. Они хотели бы побеседовать с пострадавшей, раз она жива…
— Об этом не может быть и речи! — возмутился Сергей и даже не заметил, как крепко сжал руки в кулаки, будто был готов немедленно ринуться в бой. От такой решимости старшая медсестра оторопела и даже неосознанно попятилась назад.
— Да-да, мы так и ответили, — виновато промямлила она, — но дело в том, что они не знают, кто такая эта девушка. В ее вещах не было никаких документов, мы даже имени не знаем…
— И где они сейчас?!
— В кабинете у Всеволода Илларионовича, досматривают ее вещи.
Ничего не ответив, Сергей вылетел из ординаторской и поспешил в кабинет главврача. Он вошел без стука, как было заведено в их больнице. «В рабочее время в рабочем кабинете можно только работать», — не гнушаясь тавтологии твердил Всеволод Илларионович всякий раз, когда кто-то стучал в его дверь.
— Сергей Игоревич! Мы вас не ждали… но заходите.
Всеволод Илларионович указал Сергею на одинокий стул у стены, два гостевых кресла были заняты мужчинами в форме. Полицейские кивнули в знак приветствия. Сергей на минуту замялся, думая, стоит ли протянуть руку для приветствия, но, сочтя это лишним, ответил таким же молчаливым кивком.
— Сергей Игоревич — главный хирург, блестящий врач, — гордо представил его Всеволод Илларионович. — Именно он вчера оперировал.
— Она выживет? — хмуро вопросил один из полицейских.
— Спасибо за ваше беспокойство, — съязвил Сергей, прекрасно понимая, что полицейского вряд ли на самом деле интересует здоровье девушки. — Мы делаем все возможное.
— Мы досмотрели ее вещи — никаких документов, карточек и прочего, чтобы нам сказало, кто она такая. Телефон разбился и вряд ли будет работать. Нам нужны ее показания, из свидетелей — только продавщица круглосуточного ларька, которая и вызвала скорую, но она не запомнила ни номеров, ни марки машины, — сказал второй полицейский.
— А дорожные камеры? — нахмурился Сергей. Он был уверен, что полиция давным-давно разыскала лихача и уже приперла его к стенке, а они, оказывается, только поговорили с продавщицей местного ларька.
— На том перекрестке их нет, а дальше… Нам надо хотя бы знать, какая машина.
— Та, у которой на бампере будет вмятина. Удар был такой силы, что мы буквально сшивали эту девушку.
— Это мы проверим, но качество ночной записи не очень, сами понимаете. Я оставлю телефон, позвоните, когда с ней можно будет побеседовать… или если она не выкарабкается.
Сергея настолько покоробили слова полицейского, что он не смог ничего ответить. Пока один полицейский записывал номер телефона, а второй уткнулся в свой мобильный, Сергей посмотрел в окно. Был ноябрь, и темнело рано. Еще не было пяти, а на город уже опустились сумерки. Он проспал почти весь световой день, но это не впервые. В конце концов дневной свет такая мелочь, когда остается отблеск луны… Но это начинаешь понимать, когда видишь грань между жизнью и смертью. Сергей жив, и благодаря его рукам живы многие другие, но выкарабкается ли она? Никогда раньше не молившись, он вдруг почувствовал непреодолимое желание обратиться к Всевышнему. Будь то Бог или какая-то другая сила, но если она способна помочь тогда, когда он бессилен, то Сергей в нее поверит. Он поднял глаза к небу и попросил о ее жизни…