Источниковедение преподавал нам Павел Наумович Берков (о нем далее отдельный очерк).
Зарубежную литературу нам читали: XVII и XVIII век — Стефан Стефанович Мокульский, XIX век английскую литературу — Михаил Павлович Алексеев, немецкую — Мария Лазаревна Тронская, французскую — Борис Георгиевич Реизов. Лекции Мокульского были застенографированы и распространялись среди студентов в виде своего рода учебника, который в шутку называли по имени автора «макулатура». В нем встречались опечатки, одна из которых породила широко известный анекдот. «Студент говорит на экзамене: Руссо писал, что человек по своей природе бобр. — Как бобр? — А нам так на лекции говорили». Дело в том, что именно такая опечатка была в стенограмме лекций: «бобр» вместо «добр».
Два профессора, преподававших фольклор, придерживались разных точек зрения на анализ фольклорного текста и фольклора как явления культуры. Это были Владимир Яковлевич Пропп и Марк Константинович Азадовский. Пропп, который через несколько десятилетий получил мировое признание как основатель структурального подхода к фольклору, изучал модели, стоящие за сюжетом волшебной сказки, и ее происхождение. Азадовский изучал сами тексты, их источники и бытование. Пропп вел у нас два спецкурса: о морфологии и исторических корнях волшебной сказки и о немецкой фольклористике. Оба были очень интересны, но мне казалось, что теория происхождения сказки из ритуала инициации, на которой настаивал Пропп, имеет и свои слабые стороны, свою ограниченность. На первом курсе я активно участвовала в научном фольклорном кружке, организованном Марком Константиновичем Азадовским. Этот кружок был своего рода семинаром, основанным на демократическом принципе: студенты в нем не только выступали, но и участвовали в управлении кружком. Одним из «администраторов» кружка был Василий Чистов — талантливый студент, который впоследствии изменил свою профессиональную деятельность — стал экономистом, доктором экономических наук и видным деятелем внешней торговли СССР. Младший брат В. В. Чистова — Кирилл Васильевич Чистов — стал выдающимся фольклористом. По семейным каналам влияние факультетской филологии расширялось и давало в ряде случаев большие результаты. Вслед за Василием Чистовым кружком руководил еще один из его участников — студент Николай Новиков, ставший впоследствии тоже известным фольклористом. Поскольку потом я перешла в лоно семинара Гуковского, на подаренной мне фотографии Азадовский написал: «Беглой фольклористке бывший учитель». И Пропп, и Азадовский всегда сохраняли теплые, дружеские отношения к студентам. Азадовскому можно было откровенно рассказать о личных переживаниях. Впоследствии его ученики писали ему письма с фронта. (Письма к нему Юрия Михайловича опубликованы.) Оба они всегда радовались успехам своих учеников, интересовались их жизнью. Пропп встречал своих возвратившихся с войны студентов, подбадривая их и вдохновляя на дальнейшую работу.