Русские. Нация, цивилизация, государственность и право русских на Россию (Холмогоров) - страница 80

Лишь разрыв с традиционной русской культурой после революции открывает дорогу настоящим романам с европейским метасюжетом: «Тихий Дон», «Мастер и Маргарита», «Доктор Живаго» – во всех этих случаях писателю удается освободиться от Татьяны Лариной. Но не совсем. Аксинья гибнет от пули. Лару уносит к гибели водоворот гражданской войны. Маргарите и Мастеру находится лишь одно место – в тихом и тенистом уголке ада.

Но насколько устойчив даже этот зигзаг? Первое же обращение к традиции произошедшее в прозе деревенщиков восстанавливает почти летописное и житийное целомудрие. Настоящий маленький шедевр этого возвращения – «Уроки французского» Валентина Распутина, настоящая «анти-Лолита», история любви ученика и учительницы в которой нет и немыслима никакая «романтика». Поэтому говорить о том, что со всемирной сексуальной революцией русский метасюжет отошел в прошлое, окончательно уступив место западноевропейскому, я бы не торопился.

Соотношение Западной и Русской цивилизаций – двух цивилизаций античного корня может быть передано через отсылку к двум классическим эпосам. Западная цивилизация – это цивилизация «Илиады», истории о неверной Елене, нанесенном оскорблении и разразившейся из-за нее кровавой и героической войне. Русская цивилизация – это цивилизация «Одиссеи», история о перемещении, трудном пути домой и женской верности, воплощенной в фигуре Пенелопы, отвергшей все искушения и дождавшейся мужа.

Те, кто еще не так давно заявлял о «конце истории», связанном именно с геополитическим крахом России, переживают, должно быть, сильное удивление. Не только история возобновилась, но и Россия возвращается в ней на своё законное место.

Но гораздо важнее внешнего аспекта этой русской геополитической реставрации – восстановление нашего собственного национального и цивилизационного самосознания. В течение столетия оно было задавлено совместным гнетом большевистского интернационализма по формуле «только советская нация будет и только советской расы люди» и советски-либерального национального нигилизма, утверждавшего историческую неполноценность русского народа, его вторичность по сравнению с «прогрессивными» нациями. Советская часть этой доктрины утверждала, что лишь в октябре 1917 русские обрели свою всемирно-историческую роль, состоящую в том, чтобы в процессе мировой революции самоупраздниться. Либеральная же часть так и вовсе навязывала нам представление о движении от ничтожества царских времен к ничтожеству большевизма.

Эта борьба либерального и советского нанайских мальчиков привела нашу национальную гордость к чудовищному положению, когда одни атаковали вообще любые исторические достижения русского народа, а другие, чтобы определенное достоинство за нами сохранить, соглашались связывать его прежде всего с советскими успехами или тем историческим наследием, которое разрешила в сильно убогом и усеченном виде иметь нам советская власть. И чтобы иметь свое национальное достоинство, нам приходилось непрерывно заниматься советской апологетикой, взявшей в заложники и победу над Гитлером, и космические достижения. Мол, ну никак не победить нам было фюрера и его вермахт без раскулачивания и расстрела царских офицеров. Мол, не бей чекисты С.П. Королева в тюрьме, то, видимо, и Гагарин бы на орбите не оказался.