Итак, вот три великие возродительные идеи, которые должны помочь при реставрации нашего будущего: русское воссоединение; сбережение народа и возвращение к себе. Почему мы можем думать, что они сегодня могут быть приняты на вооружение Российским государством, которое, в разных своих инкарнациях, как никто другой виновно в том, что эти идеи вообще сегодня надобны, что мы дошли до пределов самоотчуждения и самоотрицания?
Дело в том, что сегодня Российское государство впервые за три с половиной столетия свободно от чужебесия, свободно от утопической мировой идеи, которая требовала бы отречься, отказаться от русского во имя той или иной общечеловеческой фантазии. Сегодня мы в общем и целом выздоравливаем от джунглевого либерализма последней четверти столетия – мы видим, что никто в «мировом сообществе» не ждёт Россию с распростёртыми объятьями, и что за наше приспособленчество и за наше сопротивление платят равной ненавистью, только к приспособленчеству прибавляют ещё и презрение.
Крах коммунистической системы с очевидностью обнажил нежизнеспособность и этой, заимствованной у Запада, утопии, которая удержалась в том или ином виде лишь там, где была поставлена на крепкий фундамент самобытной национальности и цивилизации. Поскольку же русский коммунизм базировался на яростном отрицании русской же самобытности (ставить на него задним числом, посмертно, национальные заплатки смысла нет), то и принесённые ему неслыханные человеческие жертвы бессмысленны, а память об этих жертвах требует не того, чтобы реставрировать погубившую их систему, а того, чтобы дать их потомкам то лучшее будущее, которого были достойны и предки.
Наконец, и от европоцентристской утопии, манившей Петра Великого, сегодня исцеляется не только Россия, но и весь мир. Человечество есть множество самобытных миров-цивилизаций, имеющих право на особый путь, особую культуру, особую идентичность. Запад есть момент во всемирной истории, но он не обладает универсальным секретом всеобщего счастья и единственным ключом к научному и техническому развитию. Мало того, на лице современного Запада мы всё явственней видим печать тяжёлого вырождения. Его ценности окукливаются в той извращённой форме, которая не может быть для нас приемлема. Несомненно, что между цивилизациями есть большая и меньшая степень родства, а потому к Европе мы исторически ближе, чем к Китаю, Индии или исламскому миру, но это близость самостоятельной исторической единицы, эллинско-византийски-славяно-русского цивилизационного потока, который не может быть сведён к вариации романо-германского, а большей частью и противостоит ему.