— Впервые за всю жизнь за мной кто-то приглядывал.
— И что произошло?
— Он не приглядывал за собой, — поведал Джимми, который выглядел раздавленным еще слишком болезненными воспоминаниями. — Но таковы улицы, — продолжил он, снова взяв себя в руки. — Так или иначе, теряешь всех. — Он взял бутылку и открыл ее, сглатывая ком в горле.
— Мне жаль, — искренне сказала Маршалл, прежде чем немного отвлечься. — Я надеюсь, вы не будете против, если я скажу, что вы совсем не такой, как я ожидала.
— А что вы ожидали?
— О, не знаю. Напуганного, истощенного, грязного наркомана, как в отчете об аресте. Но вы абсолютно не похожи на того человека, совсем наоборот. Складывается впечатление, что вам подходит тюремная жизнь, — польстила она ему, добавив лишь чуточку флирта, но достаточно, чтобы заключенный улыбнулся.
— Говорят, здесь должно быть как в чистилище, но они присматривают за нами.
— Я рада это слышать, — сказала Маршалл. — Почему вы сдались? — спросила она прямо, меняя темп разговора, чтобы застать его врасплох.
— Я эмммм. Чувство вины… я полагаю.
— То же чувство вины, которое не проявлялось все двенадцать часов, пока Долан медленно замерзал насмерть на том постаменте?
— Наверное, — ответил он, оборонительно скрещивая руки.
— А, чуть не забыла, — сказала Маршалл, откладывая документы и пододвигаясь чуть ближе к нему. Она понизила голос: — Вы не могли бы кое-что для меня сделать? Ну, знаете, втихую. — Он выглядел настороженным. — Мой старый друг загремел сюда довольно давно. По очевидным причинам мне нельзя быть замеченной с ним. Поэтому я подумала, что вы могли бы передать ему. Просто что его мама и Сэмми в порядке.
— Мама и Сэмми?
— Ага. Вы не против?
— Нет. Как его зовут? — спросил Джимми, опуская руки.
— Вы, наверно, знаете его как «Роди»… Огюст Роден?
Она очень внимательно наблюдала, как на его лице появилось непонимающее выражение при упоминании знаменитого французского художника.
— Не знаю, — сказал Джимми. — Но я поспрашиваю.
— Где вы достали паралитическое вещество? — мило улыбнулась Маршалл.
— Я же говорил полиции, когда меня арестовали, что знал парня, торговавшего в парке.
— А, точно. Напомните мне, это был Большой Тони или Микки Ди?
— Большой Тони.
— Также известный как Энтони Стюарт Бейкер, — добавила она, поднимая другую папку, — которого чисто по стечению обстоятельств арестовали всего через неделю после вас за продажу таблеток школьникам. — Она пролистала до отмеченной закладкой страницы. — Так вот, я смотрю на список всех изъятых веществ… Здесь имеется впечатляющий ассортимент наркотиков, но упоминание о панкурониум бромиде отсутствует. Странно, правда?