Когда Натали впервые встретила Кокто, ему был тогда уже сорок один год, а ей исполнилось только двадцать шесть. Он тогда уже был ненавидим и обожаем за свой талант. Поэт, романист, драматург, художник и режиссер, Кокто нарушал все границы в искусстве, пытаясь выразить запутанную жизнь целого поколения, и одарил конец десятилетия самыми разнообразными творениями. Его роман «Трудные дети» имел невероятный успех, пьеса «Человеческий голос» была поставлена в «Комеди Франсез», последний курс детоксикации вдохновил его на сборник «Опиум» с собственными иллюстрациями[169], а его первый полнометражный фильм «Кровь поэта» вызвал восхищение даже самых ярых его противников – сюрреалистов.
Фильм, в котором звучала музыка его друга Жоржа Орика, был путешествием по бессознательному поэта. На афише представлены самые необычные персонажи: Ли Миллер, знаменитая манекенщица, муза Мена Рея, чернокожий танцовщик Фераль Бенга, американский травести Барбет в вечернем платье от Шанель. Кокто сказал, что попытался снять поэзию, как ныряльщик, который исследует и фотографирует жизнь подводного мира.
Фильм был завершен в 1930 году и вызвал большой скандал своими антицерковными аллюзиями и декадентскими образами. Год он был запрещен к показу, но наконец, 20 января 1932 года, представлен публике. «Натали была глубоко тронута “Кровью поэта”, – объясняет Дениз Тюаль. – На самом деле она видела фильм уже много раз до того, как посмотрела его вместе с Жаном. В сущности, именно ей и принадлежала идея устроить этот частный показ. Она сгорала от желания встретиться с ним».
«Я была без ума от интеллекта и очарования Жана», – призналась Натали одному из биографов писателя. Княжна знала, что Кокто, поэт-прорицатель, мог видеть иную правду за мирской жизнью, от которой она решила защищаться до последнего. Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть эту «глубокую легкость», которой обладали они оба. Похожая на Жана Кокто даже в мелочах, княжна была его идеальным зеркалом, отмечала Доминик Марни, внучатая племянница поэта. Натали была очень интуитивна и разделяла его пристрастие ко всему необъяснимому, невыразимому, к волшебству. До их знакомства его отношения с женщинами были похожи на сон, на братскую любовь. Воображение рисовало ему идеальную семью, он выбирал себе замечательных «сестер», например поэтессу Анну де Ноай или художницу Валентину Гюго, но влюблен он никогда не был, исключая, пожалуй, его отношения с актрисой Мадлен Карлье в 1909 году.