«…Единственную женскую роль в фильме играет Натали Палей – она так изысканна и трогательна…»[224]
«Натали Палей раскрыла образ мадам Буррон очень точно и даже слишком достоверно…»[225]
«Натали Палей изящна и непоколебима…»[226]
Такой триумф, тем не менее, не изменил ее решения. Она не только покинула кинематограф, но и навсегда уехала из Франции в Соединенные Штаты.
Ее образ в кино оказался очень самобытным, а карьера короткой, но впечатляющей: за три года она снялась в шести фильмах, ее партнерами были самые знаменитые актеры десятилетия, она работала с двумя первоклассными режиссерами, никогда ничем не жертвуя ради коммерческих интересов. Она осталась в воспоминаниях воплощением аристократической утонченности (некоторые даже упрекали ее за то, что она была узницей этого образа), но могла передать чувства и страсти, которые раздирали и ее саму, и современников в том круге людей, в котором сама она занимала уникальное место. Отчаянно изысканные и сложные тридцатые годы стали временем, символизирующим искусство жить, хотя идеалы того времени оставались далекими от настоящей жизни. Но разве это важно? Разве мы судим о поколении только по самым прозаическим деталям повседневности, забывая о мечтах и стремлениях? «Звезда кино? Гораздо больше – героиня романа, в ком отражается все то, чем восхищается поколение, отмеченное войной, – хрупкость и непостоянство»[227], – размышлял один из журналистов.
1937 год стал для Натали началом нового времени. Она не только жила теперь в другой стране, на другом континенте, говорила на другом языке, но даже изменила фамилию. Она покинула Францию и прошлые ошибки – лишенное чувств замужество, душераздирающие «связи», конец актерской карьеры – без сожалений. Разве не говорил Кокто, что Париж обмазывает своих жертв медом, прежде чем бросить в муравейник? Люсьен Лелонг так и не простил Натали бегства, ставящего под удар его империю, но был, тем не менее, столь галантен, что официально выразил ей признательность за восхитительное сотрудничество – десять лет совместного творчества. Незадолго до объявления о разводе он выпустил новую марку духов под названием «N». Правда, было не совсем понятно, что обозначала эта буква – имя «Natalie» или «ненависть»[228]… Кутюрье забыл об унижении благодаря новой работе: в июне он согласился занять пост президента Профсоюзной палаты модных домов и окончательно утвердил величие моды «гламур». Но, как и следовало ожидать, салоны на авеню Матиньон пережили всего несколько лет после отъезда княжны. Прощальным жестом Натали стали последние съемки во французском «Вог» у Андре Дурста – ей исполнился тогда уже тридцать один год. Это была коллекция моделей, отражавших суть стиля «Палей». Строгий костюм кирпично-красного цвета, узкое прямое фиолетовое платье, оттененное медным поясом и каракулевым болеро, жакет с черными пайетками, единственным украшением которого был прозрачный носовой платок из белого шелка. Последние искры уходящей эпохи…