— Должен же я хоть как-то вернуть вам оказанную вчера услугу. Хотя, это ничто по сравнению с тем, что вы спасли мне жизнь.
— Случилось что-то плохое? — рискую нарушить вновь возникшее молчание.
— Боюсь, Тиль, я не могу обсуждать государственные дела даже с вами.
Мы снова молчим.
Проходим через высокие резные ворота и поднимаемся по крутым ступенькам.
У меня действительно нет сил после вчерашнего «купания». Чувствую себя так, словно та тьма… высосала из меня пару лет жизни.
Солнце палит неимоверно.
И когда я, все-таки, спотыкаюсь, только вовремя подставленная рука Рэйвена, не дает мне упасть и позорно скатиться вниз.
Его рука в перчатке, как обычно, но даже так я чувствую его прохладную загрубевшую кожу.
— Тиль, я буду ждать вас после полуночи около малой библиотеки, — уверенной скороговоркой шепчет Нокс. — Просто будьте там, а если вас кто-то увидит, скажите, что вам не спится без хорошей книги на ночь.
— Вы совсем из ума выжили? — Мое возмущение получается каким-то вялым. Это все из-за слабости и шума в голове.
— Нет, я лишь выполняю свое обещание, черт бы вас побрал с вашими женскими… поспешными выводами. — Последние слова он буквально цедит сквозь зубы.
До моей комнаты доходим в какой-то нервной тишине, под еле слышный шаг моих дрожащих ног и тяжелую поступь герцога. Мне так о многом хочется его спросить, но каждый раз, когда почти отваживаюсь на это, в голове мелькает мысль о вчерашней ночи в ванной и… я останавливаюсь. Не хочу даже спрашивать, что это был за туман и почему герцог говорил со мной так, будто его там, внутри, было много.
— Могу я кое-что у вас спросить, Ваша Светлость? — все-таки задаю вопрос, хоть и не из длинного списка тех, которые все утро прокручивала в голове.
Он останавливает шаг ровно так, где стражники у двери не смогут слышать суть нашего разговора, если только мы снова не начнем орать друг на друга.
— Я весь в вашем распоряжении, герцогиня, — со степенным поклоном и таким же выражением лица, говорит Нокс.
«Уверена, что ты хочешь задать этот вопрос инквизитору?!» — с опаской переспрашивает внутренний голос.
Совсем не уверена.
Но, может, это что-то важное? Какое-то послание богов? Озарение?
Я читала в книгах о бытие послушниц Плачущего, и случаи, когда у них случались божественные озарения, были не редки.
— Что такое ga’an’ern? — Мне не нравится, как это слово липнет к моему языку.
Произношу его впервые, но оно как будто очень знакомо.
Как и все те слова, когда я каким-то образом смогла убить Беала.
Это словно вдруг узнать, что говоришь на языке, о котором даже не знаешь, как он называется.