Кость из правой руки торчит наружу рваным белесым осколком.
«Нельзя паниковать, Тиль!» — успокаиваю себя, потому что проклятая реальность подсказывает, что все это очень-очень плохо.
Я уже видела такие раны.
Никто и никогда не выживал после них. Может, не умирал сразу, но оптом начиналась гангрена, случалась ампутация, чтобы остановить заражение крови, но все они все равно всегда страшно мучились, кричали от боли и все равно… умирали.
— Спокойно, — уже вслух успокаиваю себя. — Ты видела полки с лекарствами, тут у них все есть, это не какой-то монастырь с травяными настойками и мазями на барсучьем жиру! Король не даст пропасть своему лучшему генералу, и…
Я не успеваю закончить это «и», потому в спину ударяет сильная волна жара.
На буквально валит меня с ног, но, падая, я успеваю прикрыть собой так и не пришедшего в себя Рэйвена.
Рев где-то вверху заставляет желудок сжаться от страха.
Это рогатый.
Он пришел за нами — не хочет уходить без крови?
Я успеваю кое-как перевернуться обратно на спину, встать на четвереньки.
Мой герцог теперь совсем бледный, губы посинели и покрылись мелкими трещинками.
Хочется рыдать от того, что мы так толком никогда и не целовались.
А ведь могли бы, потому что… хотели?
Я тяну Рэйвена к себе, до крови сдирая ногти и кусая губы, чтобы не закричать.
Обнимаю обеими руками, и его голова так странно опирается на мою, словно это не я — а он прячет меня от громадного монстра, который вот-вот отправит нас в Мир мертвых.
Но уж если и уходить… то хотя бы глядя смерти в лицо.
Не знаю, откуда в моей голове это лихое отчаяние, потому что я никогда не была особенно смелой, но именно сейчас хочется гордо задрать голову, улыбнуться огненному чудищу и насладиться тем, что по крайней мере он не получит удовольствия, лишая жизни двух маленьких слабых людей, которые до последнего боролись за жизнь.
Я сглатываю последнее сомнение.
Ледяная змея страха, которая свила гнездо у меня в животе, превращается в огненную саламандру, и от нее словно загораюсь я вся.
Уже не страшно, что кожа наяву, а не во сне, покрывается зловещими орнаментами, что откуда-то из моего нутра лезут наружу острые каменные шипы и розы — как живые.
Рогатое чудовище заносит свою когтистую лапу, но я не закрываю глаза, хоть и понимаю, что через мгновение он просто разрежет нас на части.
— Aer’si haddat… — слышу свой собственный голос, который произносит слова, смысл которых мне абсолютно не ясен. — Taar’dean al all’ehan.
Острые наросты на моей коже чернеют, уродливые символы вспыхивают ярко-красным.
Волна жара снова накрывает с головой, но на этот раз — это вовсе не дело рук рогатого монстра.