– Никак.
Августа снова села и все же наколола на вилку лист салата, отправила его в рот.
– Совсем? – не поверил Ивар.
– Угу! – не прожевав, подтвердила Августа. Стоило листу салата коснуться языка, живот отпустило, у нее проснулся зверский аппетит. – Приняла облик Алисы, и только. Я когда-то заклинание в старой книжке нашла, запомнила. Я была лучшей по преображениям до четвертого курса, – не без гордости добавила она.
– И?
Постукивая кончиком вилки по столу, Ивар требовал продолжения истории.
– Что – и? Отец разорился, потом заболел. Стало не до учебы. Устроилась учительницей, куда взяли, после смерти отца содержу мать и сестру. У Джулии слабое здоровье, ей врач, лекарства нужны. А отец наделал долгов. После его смерти нагрянули кредиторы. Они грозятся отобрать дом, я не могла этого допустить. Увы, своими силами нам с матерью не рассчитаться, я и так просрочила платеж по кредиту. Учительнице в провинции платят мало, а ни на какую другую работу меня не брали.
– Так вы пошли на обман ради родных? – наконец осознал Ивар.
– Да. Я сто раз уже вам говорила.
Августа недовольно глянула на него. Страх окончательно улетучился. Да и чего бояться, когда все карты раскрыты? Надо бороться, зубами грызться за столь необходимые деньги.
Ивар сначала нахмурился, а потом рассмеялся.
– Вы занятная, Августа!
– Вот как? – язвительно отозвалась она. – И кем же вы меня считаете: зайчиком, лисичкой или курицей?
Не разрывая зрительного контакта с собеседником, Августа на ощупь отыскала бокал. Терпкое вино заструилось по языку, придавая уверенности. Нарушая законы приличия, Августа осушила бокал полностью и промокнула салфеткой губы.
– Ну же, сир, мне интересно.
Она ходила по грани, но ее это больше не волновало. Августа устала. Сколько было этих аристократов, позволявших себе обидные шуточки в ее адрес! Сколько раз коллеги-мужчины снисходительно величали ее глупышкой. Везде и всюду одно и то же. Даже в банке, куда она обратилась за кредитом, клерк обратился к ней «милочка». Сложно представить, чтобы он вел себя так с покойной Алисой. Хотя, что греха таить, сама принадлежность к женскому полу не позволяла воспринимать ее всерьез. Алису подобное положение вещей устраивало, Августу нет. Она поступила в университет ради знаний, а не ради галочки в списке семейных традиций.
Ивар смежил веки. Августа его провоцировала. Проще всего поставить ее на место, но какой тогда из него дипломат? Да и дерзкой, взбешенной Августа нравилась ему куда больше, нежели в образе кающейся грешницы. Какой контраст с покойной Эжени! Ивар вдруг ясно осознал, что его в ней раздражало – романтичная восторженность, нарочитая женственность. В Августе этого не было, наоборот, она временами вела себя по-мужски.