24 марта. Вторник. Открытие выставки дворянских собраний картин, посуды, мебели и разных вещей и вещиц художественной работы[762]. В 12 часов ровно прибыл в. князь. Я его встретил и ходил за ним по выставке. Он рассматривал все внимательно и особенно мелкие вещицы вроде разных безделушек в витрине князя Голицына. Поленов[763] показывал живопись, князь Голицын свою севрскую посуду, свое серебро, и Щукина Н. И.[764] Все описано в «Московских Ведомостях» 25 марта. В. князь внимательно спросил при выходе на лестницу: «Вам трудно?» Говорю, нисколько, а сам задыхаюсь. При спуске он скоро побежал и объяснил Сизову, что нарочно спешил, чтобы не затруднять меня, оставив далеко позади, чтобы я уже не торопился. В 1 ½ часа он отбыл. Я, конечно, проводил его чуть ли не до двери, как подобает.
26 марта. Четверг. Около 3-х часов прибыли все в музей. В. князья Сергей и Павел осматривали до половины 5-го. В. князь Сергей выразил мне сожаление, почему на выставке серебро Бобринского, что было на археологической выставке. Потом спросил меня, когда я еду. Я сказал на Святой. — И праздник не будете? — Нет, я еду в средине недели. — Тогда мы еще увидимся, будем христосоваться. Очень любезен. Предупредил меня, чтобы я не бежал с лестницы за ним и в конце не допустил мне сойти на нижнюю площадку. Распростились на ступенях. Я выпросил у Голицына две чарочки расписных и в финифти. Обещал. Об этом я сказал в. князю. Не знаю, исполнит ли он свое обещание.
Я был в старом сюртуке, только застегнувшись.
28 марта. Суббота. Прибыли в музей в. князья Сергей Александрович, Алексей Александрович[765]. Я встретил. Сергей представил меня. Алексей пожал руку. Пошли вверх. Через полчаса прибыли Павел Александрович и Евгений Максимилиан кн. Романовский[766]. Сергей Александрович представил меня Евгению, который сказал, что давно вас знаю. Я сопровождал их среди картин. Великий князь Сергей подошел ко мне и спросил, буду ли я свободен в понедельник. Он скажет, когда надо придти. Сначала сказал было в 11 часу, но потом передумал. Пошли в музей. Я представил книгу для подписи. Алексей Александрович закурил папиросу. Хвалил залы, и Евгений тоже. Я объяснил картины Семирадского и Васнецова, хвалился, что приобрел братину. Алексей Александрович восхищался Владимирским и Суздальским залами — художественно. В бронзовом веке Алексей опять закурил папиросу и с нею вышел в сени. Но здесь бросил.
Между тем при выходе в. князей от картин прибыл в. князь Константин Константинович[767]. Я не мог уже ему представиться. Пошел за князьями. Проводил их, воротился наверх и уже в зале вещей представился ему. Любезно принял, сказав: я вас знаю хорошо. Когда пошли вниз, я стал просить о подписи. Он сказал сначала: некогда, уже нет времени, но все-таки согласился и подписал. Я проводил его до дверей. См. «Русские Ведомости» 87 и «Московские Ведомости» 29 марта.