есть только идея о Царьграде — Византии, называвшимся также Новым Римом. Идея царствующего, политического положения Москвы, как и прозвание Новый Рим. Эти идеи не наши и распространены. Максим Грек
[807] писал: Они явились сами собою в сознании грамотных людей тотчас после взятия турками Царьграда. Снегирев идею стал прикладывать к местности.
2. Москву создавали: князья, духовенство, боярство, купечество, чернь. Каждого характеристика по фактам.
3. Естественные силы человеческих стремлений — властолюбие и корыстолюбие — живут и действуют повсюду у всех народов, как и у каждого лица в отдельности. Они созидают личное счастие, сословное счастие, конечно, разрушая счастие других лиц и сословий. Ими руководится всякая борьба за существование, как теперь говорят.
Единодержавие, самодержавие есть плод весьма разнообразных, разнородных и сложных отношений и сил народа и вовсе не затея самовластных личностей вроде князей, как обыкновенно очень поверхностно объясняют московский период русской истории.
Неумолимая логика жизни, неумолимая истина людских отношений возгласила еще в начале человеческих веков бесчеловечное, но инстинктивное для человека слова: Борись и побеждай. Горе побежденному. Весь человеческий мир от начала веков и до наших дней твердо стоит на этом бесчеловечном слове, на этой звериной истине. Говорят, что это закон природы, закон всякой жизни, где бы и в каких бы видах и формах она не появлялась. Это закон естественной борьбы за существование, господствующий повсюду в животной и вообще в живой органической природе. Нравственная, т. е. человеческая высшая, духовная природа не могла и не может помириться с этим звериным законом и поставила ему в обуздание божественное слово любви — люби ближнего как самого себя. Однако и здесь восторжествовал тот же естественный закон, возникла та же борьба за существование, борьба духа и вещества за преобладающее господство в человеческом мире. И здесь, таким образом, торжествует неумолимая истина — Борись и побеждай. Горе побежденному. И здесь после борьбы необходимо является или кровавая победа вещества или победа духа бескровная, но все-таки победа — и, следовательно, разрушение сил и самого существа противника.
Нельзя прикидывать нашей мерки, когда судим о поступках людей XIV века. Но и наша мерка говорит следующее («Новое время». 1889 г., среда. № 4815) На обеде у лорда-мэра в Лондоне Салисбюри[808] произнес длинную речь, в которой, между прочим, сказал вот что: «Существующие ныне грозные армии и оружие должны внушить всякому государственному деятелю мысль, что борьба не на живот, а на смерть не может завершиться иначе как