29 мая. Суббота. Утром ездил на Чертомлык[1040]. Холод такой, что в пальто и шинели прозяб. Дождь попрыскал с градом у шинка в Чертомлыцких хуторах. Заезжал туда и оттуда к Василю Пацюку. Все шире. Дал 1 рубль 20 копеек.
30 мая. Воскресенье. В Никополе. Сборы. Закупки.
31 мая. Понедельник. Ветер сильный переезжать нельзя. Хотел хоть вечером переехать. Нельзя было. А совсем было собрался, уложился, оделся. И остался ночевать. Никто не везет.
1 июня. Вторник. В 6 ½ часа переезжать стали на галере. Утро тихое, хмарное. По воде 2 ½ часа ехали на Рогачик[1041]. На дороге могила обнесена валом высокая. С нее видна Мамаева к северу гора. Могила ближе к Рогачику, а на земле Знаменской. Грабарь[1042] назвал ее Знаменской. В Рогачике кормили. Потом в 2 часа выехали и ехали степью до ночи. Степь ровная, как лист бумаги. Скука. Сенокос получше степей екатеринославских. Скука. Томительно. Под Новоалександровской могила порядочная. Взошел, шарообразна, кругла. Бока высоко, внизу разложисты, похожа на Толстую вообще. Ехали дальше. Вдали огромная могила. Прямо на нее. За Малыми Серогозами оказался Новый Чертомлык. Едва ли ниже, зато вдвое шире наверху. Площадь 14 сажень. Обпахана и обсеяна. Копать нельзя. Уныние и повертай назад. Ночевали в Малых Серогозах. Решили копать Новоалександровскую. Рабочие приехали в Малые Серагозы. Повернули их на Новоалександровку. Браняться, что долго туда-сюда ездили.
2 июня. Среда. С рассветом на могилу. Размерил и стал на квартиру к Семену Сидорову за 3 рубля в месяц.
Начали пред обедом раскопку. На глубине 1 ½ аршин в 12 сажен от центра к западу и в расстоянии от южной стены саженей « »[1043] найдено 6 железных гвоздей согнутых в виде скоб, подобных, как найденные в
Чертомлыке в самой гробнице.
3 июня. Четверг. В самом почти центре, ближе к южной стороне в « »[1044] саженей на глубине 1 ½ аршин от нее найдена могилка. Мертвяк лежал в полусидячем положении головою на запад, лицом к востоку на глубине одного аршина с поверхности насыпи. Подле черепа лежал череп коня к северу, с левой стороны, стало быть: в челюсти простые удила, а на груди кремень. Кости сильно разрушились в прах. В то же время и там же, где вчера, найдено еще 4 таких же гвоздя. В полночь видел во сне, что с Грачевым и, кажется, с Лопатиным я в Симферополе на площади городской сидел за столиком, как в трактире, а площадь вся покрыта огромною аркою, которой я изумлялся и боялся, чтоб она не обрушилась. По стенам перспективно изображены храмы, все церкви наши, русские, с цветными красками, с деревьями. Потом видел городской сад, а в нем пруд большущий, где некоторые удили рыбу, потом этот плот понесло, я ухватился руками за бревно и направил путь к какой-то крыше, ухватился и влез. В кармане у меня очутились часы, белые с золотым ободом, круглые, потом вынул их, они в виде груши или сердца, поискал свои и слышу они в кармане в углу и с золотою цепочкою. Другой сон, на утро. Видел графа. Он со мной холоден. Я что-то все производил конфузное, невпопад и графине что-то сделал нескладное. Граф покупал монеты греческие мелкие свертками и костяные вещицы в золоте и красными камешками. Будто как в Оружейной палате. Утром холод такой, как в сентябре.