14 января, во вторник был обед у А. В. Станкевича. Начался разговор о необходимости издавать журнал. Все очень в этом согласны, только редактора нет, нет лица руководителя. На это особенно напирал Станкевич. Стали испытывать, кого бы выбрать. Капустина[377], потом Дмитриева предложили. Тот начал толковать как следует вести дело. Выходило как-то посередке нужно идти, не патриотически, как «Московские ведомости», ибо это значит возбуждать страсти. В отношении Польши и Западного края — умеренно, с защитой крупных землевладельцев. Остановились дать Дмитриева, а ему в помощь Капустина и Герье. Я увидал, что все тут пусто и пошло и надежды нет. Желают, но сами хорошо не знают чего. Мне показалось, что желают пристроить к делу своих друзей исключительно. В тот же вечер был у меня Тихонравов, звал в субботу вечером. Викторов[378] мне в четверг в Оружейной Палате объяснил, что для переговоров с журналом. Прихожу в субботу. Другая компания. Афанасьев, П. Барсов[379], Иловайский, Викторов, Веселовский[380], Дювернуа, еще какой-то Филимонов — толковали, что надо журнал, что в Санкт-Петербурге, вот издают. Веселовский, кажется, затевал. По-видимому Тихонравов пересилил, предложив возобновить свои летописи, расширил программу. Тоже все пусто и пошло, и сами не знают чего хотят. Ученые статьи и так ни у кого не лежат в портфеле, стало быть, что же еще нужно. Я напирал на критику. И там и здесь все согласны, что это важнейшее, первое дело. Толковали, толковали и, ни на чем не положив, разошлись. Я бил на то, чтобы не даром, что надо платить, что надо бить рублем, а без того ничего не будет. Как все это напоминает мне пору, когда заводились разные общества археологические, древнерусского искусства. Тоже пустота, пошлость, а в сердцевине тщеславие или потребность хозяйничать в своем горшке. Сам большой. Напоминает еще историю издания «Атенея»[381]. Две капли воды, все то же, но тогда был найден редактор, лучше которого не было.
Однако ж, Елена Константиновна просила потом при Корше не заводить разговор.
Вчера, 31 января, пятница. Был опять обед у Станкевича. Были Соловьев, Чичерин, Дмитриев, Рачинский, Герье, Е. Корш, Черинов[382], Кетчер. Я начал тем, что если б был редактором, то задал бы статью, что сделали остзейские немцы для просвещения России, как они хвалятся того дня в «Московских ведомостях». Обнаруживалось, что после первого разговора Чичерин и Дмитриев ездили к Соловьеву говорить о журнале. Тот принял за серьезное. И теперь начал было разговор как о серьезном деле. Обнаружилось, что год назад Соловьев сам один хотел издавать журнал, и Капустин опять восстал как важный редактор. И в первый раз тут припомнили Щебальского